поскрёб ногтями под подбородком.
– С самого утра об этом мечтал.
– О том, что я спрошу про бабушку?
– Делать мне нечего – за бабкой твоей следить. Шею почесать мечтал.
– А как же наша договорённость?
– Договорённость?! – Андреас вскочил с кровати и начал неистово раздеваться. – Ты превращаешь меня туда-сюда исключительно по собственной надобности, почти не наливаешь коньяку и, что важнее всего, ещё ни разу не угостила табаком. Ни разу – я считал!
– Ты… что такое делаешь? – оторопела Лара.
– Говорю же, чешется. Хочешь – отворачивайся, хочешь – смотри, мне не жалко.
– Послушай, у нас с тобой был уговор: ты следишь за бабушкой, я позволяю тебе спать в своей кровати и… Остальное тоже будет, потерпи.
– Терпеть? – воспротивился юноша. – Мало того, что ты лишила меня невинн…
Лара без церемоний зажала ему рот рукой.
– Тихо, бабушка услышит! – шикнула она на Андреаса, уже не обращая внимания на то, что он раздет.
Зелёные глаза сверкнули, и бывший кот прикусил Ларе палец.
– Ай! – Она отдёрнула руку.
– Мало того, что ты лишила меня невинности, – горячо продолжил он, понизив голос, – ты к тому же решаешь, когда и кем мне быть. И если против первого я не возражал, то второе допустить не могу. И не допущу!
– Невинности его лишили, бедного… – проворчала Лара, тряся увечным пальцем.
– До встречи с тобой я был чист, как дитя.
– Отвечай, видел ты сегодня книгу или нет?
– А коньяку мне дашь?
Лара посмотрела на него исподлобья.
– Откуда взяться коньяку, если ты вчера всё вылакал? У нас одно молоко.
– А ещё ведьмой называется, – вздохнул Андреас. – Ни памяти, ни соображения…
– Какая из меня ведьма? Я простая пастушка!
– Тогда я простой кот и на службу к тебе не поступал!
– Никакого от тебя проку, одна болтовня, – рассердилась Лара и, недолго думая, вытянула руку. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх!
Кот вылез из-под брошенной на пол рубашки и устремился к двери, прежде куснув Лару за лодыжку.
– А-ай! Прохвост… – Она в ярости обернулась.
Но возмездие не состоялось – Андреас уже исчез. Запихав под кровать мужскую одежду, Лара спустилась во двор, где бабушка занималась тем, что отжимала творог.
– Ты чего раскраснелась? Будто бежала.
– Я? – Лара растерянно коснулась щеки. – От жары, наверное.
– На дворе собачий холод, даром что июль.
– Это оттого, что к старости зябкость повышается, вот тебе и кажется.
– Ты это в своих книжках вычитала? – Бабушка недовольно подбоченилась. – Ступай коз пасти, а то не видать нам ни молока, ни сыра, ни денег!
– К чему столько трудностей, если деньги можно просто наколдовать? – тихо отозвалась
