в мусорном баке в районе, в котором у него в тот день не было никаких планов, это может означать только плохое. Плохое, конечно, тоже имеет много разнообразных вариантов, но то, что оно не хорошее и белое, а плохое и чёрное, уже и так ясно.
И всё-таки я не представляла себе, чтобы это произошло с Максом. Не потому, что он такой уж неуязвимый супермен, а просто потому что он мой Макс. Мой самый близкий человек, без которого я больше не представляла себе свою жизнь.
А от того, как со мной поступил Карпенко, мне хотелось выть и орать во весь голос.
Он всё знал ещё вчера вечером. Я же помню, что он уехал из штаба незадолго до полуночи – как и всегда, впрочем. Значит, когда ему доложили про Макса, он был на своём рабочем месте, а я в это время была в этом же здании в подвале, и Виталий об этом знал. Спуститься ко мне или вызвать меня к себе было делом одной минуты. Он знал о беде с Максом ещё вчера и, как оказалось, давным-давно знал, что мы с Максом вместе, и ничегошеньки мне вчера не сказал. Даже не попытался. А сегодня тоже сначала не собирался, но зато устроил мне лекцию о морали и формальностях. И надзирателя мне сменил сразу, как только появились сомнения в том, что Макс найдётся живым. А значит, Карпенко всё равно, что будет со мной, и ещё вздумал притворяться этаким понимающим. И похоже, ему по большому счёту всё равно, что будет и с Максом, ему главное, чтобы подчинённые не выбились из правового поля, чтобы не в чем было упрекнуть начальника дружины.
Если бы от одобрения и покровительства Карпенко не зависела работа Эрика, я бы не посмотрела, что Виталий чуть не вдвое старше меня, я бы!..
На этом месте моя ярость спотыкалась и пускалась по кругу. Я не представляла себе, что бы я сделала, будь у меня развязаны руки. Ну, сказала бы ему в лицо всё, что думаю. Впрочем, сказать и сейчас могу, Карпенко только ругнётся да плечами пожмёт. А больше… А больше ничего.
Всю дорогу от штаба дружины на Черняховского до улицы Мира я старалась остудить голову. Тревога – плохой помощник, страх – и вовсе помеха, почти непреодолимая. Обиду тоже следовало куда-нибудь подальше запихнуть. Но весь мой аутотренинг по тибетским методикам работал со скрипом. Никакие эти методики, видимо, не тибетские, а меня просто надули в тренинговом центре, как это часто бывает.
Просто ждать было невозможно, надо было что-то делать и самой.
Конечно, ребята будут искать Макса, и весьма добросовестно, особенно те, кто много лет в дружине. Не то, чтобы все наши друг друга считали своими в доску и закадычными приятелями, нет. Даже наоборот: свары, склоки, обиды и подставы не редкость. Но мушкетёрский дух всё-таки ещё не выветрился: там, где опасность рядом, надо быть всем за одного, потому что на месте этого одного может оказаться каждый, причём так быстро, что и «мяу» сказать не успеешь.
Выбравшись из метро на Петроградской, я сразу же позвонила Баринову. Он сказал, что ребята действительно бегают все в мыле, прорабатывают все версии и варианты, но никаких новостей пока нет. Это было наверняка правдой: Димка Баринов не стал бы мне лгать.
Сначала
