голову в плечи, но, поубавив в тоне, продолжал:
– А откуда ж ты знал, где самогон?
«Мужики» теперь перевели пьяные взоры на Толика.
– Да дурак, ты, Тимоха! И дети у тебя дураками будут! – Рявкнул Толик, выходя из себя. Тимоха весь сжался, ожидая удара. – Ты вспомни, что мы у мужика того в тот раз пили?!
– Да не помню я-а! – заблеял Тимоха.
– Да самогон этот, бля, и пили!! Он же им весь «Копай Город» снабжает за бабки! – Толик постепенно успокаивался. – Мы ж, когда у него сидели, ты шары залил и давай гундосить: «Ма-ало хозяин выпивки поставил! Ещё-о бы не мешало!». Он зубами то поскрипел – ну куркуль, а за самогоном, всё-таки пошёл. Да пошёл не в соседнюю комнату и не в кухню, а во двор. Я следом – мол, до параши, а сам и подсёк, откуда он самогон таскает. И всё.
Удивление на лицах «Мужиков» сменилось уважением, и они вновь вернулись к дебатам.
– Ну, ты даёшь, Толик! – Поняв, что бить не будут, Тимоха опрокинул ещё рюмку. – Я бы не сообразил.
А Толик, упиваясь успехом, продолжал:
– Так это ещё не всё. Ты слушай, чё дальше было. Сегодня утром подскочил я, от какого–то шума. Мужики спят. Я вышел на улицу. Ничего не пойму. Башка трещит. Вдруг бабах – кто то из ружья как саданёт. Чуть на задницу не сел. Я за калитку и на дорогу. А откуда-то опять, то ли визг собачий, то ли давят кого? Крики бабьи. Потом, часа через пол, скорая к дому Батея. Стою, смотрю. Уехала. Минут через надцать, гляжу, Валька бежит: «Ой, То‑олик!!» – орёт. – «У нас кобель взбесился!». Я ей: «Как взбесился?! Он же у вас пластом лежит!». А она: «О-ой!! Ночью самогон спё-орли!! Мимо кобеля пронесли-и, а он и не вя-акнул!» Говорит: «Мой утром встал, хотел по бутылкам разлить, а канистры нету-у. Он как взбеленится-а! За штакетину, да на кобеля-а!! Раз огрел, а на второй раз тот как сиганё-от! Штакетина пополам. И руку моему от локтя до ладони – в лохмотья. Кровищща-а!! Мой за ружьём! Да с левой руки не попал! От злости озвере-ел!! Схватил черенок от лопаты и давай кобеля валтузи-ить! Кровищща хлещет! Кобель визжит! Бил, бил, да и в обморок». А я ей: «Так я не понял, Валюха? У тебя кобель или мужик взбесился?»
Корешки дружно заржали.
– Ты, дальше слушай! – продолжал Толик, давясь от смеха. – Мужика-то скорая увезла, а Валька, ближе к вечеру, пузырь самогону тащит. « Ой!» – говорит. – «То-олик!! Помоги-и!! Мой в больнице, а кобель ещё живо-ой!! В крови весь, и скулит. Ты его» – говорит, – «отвёз бы в распадок, да добил бы. Зачем он нам теперь тако-ой нужен!»
– Ну, а ты чё? – Тимоха увлёкшись, торопил Толика с продолжением.
– А я чё? Я пузырь взял. «Только» – говорю, – «сейчас не могу. Завтра. С утра и увезу». – Ну, чё, Тимоха, поможешь?! – Толик вновь сощурил глаза и усмехнулся.
Тимоха сразу не понял, о чём его просят, и продолжал ржать. Через несколько секунд до него дошёл смысл сказанного, и улыбка сошла с его лица.
– Да… ты чё, Толик? Я ж это… Я не могу. Дела у меня.
Толик захохотал, откровенно издеваясь над растерявшимся Тимохой.
– Да какие там у тебя, бля, дела! – Толик уже просто ржал. – Ссышь, так и скажи. Дела-а!
