меня щуплый солдатик, которого звали Николай.
– Я всю войну в окопах, – ответил я, справедливо полагая, что, судя по количеству заслуженных наград, так оно и есть.
– Во! И я с четырнадцатого года воюю, – хлопнул меня по плечу Николай. – А ты в каких сражениях участвовал?
Кроме знаменитого прорыва генерала Брусилова, я других сражений первой мировой не знал, да и об этом-то читал где-то мельком. По-моему, что-то было у писателя-историка Пикуля.
– В шестнадцатом году участвовал в Брусиловском прорыве на Галицию. До этого воевал под Перемышлем. Сначала мы стояли в осаде, а затем его брали.
– Признаться, недолюбливаю я казаков, – приблизив своё лицо, прошептал мне в ухо «щуплый». – Но ты того… свой брат, окопник. Ну, если ты четыре года воевал, то и награды имеешь?
– Полный Георгиевский бант.
– Да ну! – протянул мой собеседник. – А я хотел тебе своим крестом похвастать.
– Давай-ка, Николай, спать ляжем. Завтра будем в Питере. Там трезвая голова понадобится.
– Давай, – согласно кивнул солдат и отвалился к стенке.
Я забрался на свою полку и, не обращая внимания на вонь и раздающийся со всех закоулков вагона богатырский храп, добросовестно уснул. Мне снилось, что я скачу на лошади в атаку, а мне навстречу Мюллер из знаменитого телесериала «Семнадцать мгновений весны». Я растерянно опускаю шашку. Мюллер тычет в меня пальцем и говорит: а вас, есаул, я попрошу остаться.
В этом месте вагон тряхнуло так, что я чуть не слетел с полки. Колёса заскрежетали, раздался паровозный гудок, состав судорожно дёрнулся и остановился.
В закопчённое окно вагона пробивался тусклый свет январского утра тысяча девятьсот восемнадцатого года. Поезд стоял на перроне Финляндского вокзала.
Мои попутчики, оживлённо переговариваясь, покидали купе.
– А ты что, Семён, дальше поедешь? – хохотнул Никола.
– Куда уж дальше… Приехали, – ответил я.
– Ну ладно, прощевай, служивый. Могёт быть, где- нибудь и свидимся, – попрощался он со мной и вышел из купе.
– Навряд ли, – произнёс я вполголоса ему вслед. – Во всяком случае, мне бы этого очень не хотелось.
А ведь действительно, буквально через каких-то полгода, ослеплённые искусно подогретой классовой ненавистью, сойдутся в смертельной схватке две непримиримые силы, и пойдёт тогда брат на брата, сын на отца, отец на сына. И прольют они родную кровь на радость врагам земли русской.
После торжества революции потекут реки крови. До сих пор не подсчитано точно, сколько же всё-таки жизней было брошено на алтарь революции во имя победы идей коммунизма.
Глава 2. ИЗ ПЕТЕРБУРГА В МОСКВУ
Выйдя на перрон Финляндского вокзала, я вспомнил, как когда-то давно, в прошлой жизни, будучи солдатом Советской армии, я стоял здесь перед отправкой в Афган.
Мы тогда тоже ехали исполнять свой интернациональный
