такие как он решили стать художниками, изображающими пустую скорлупу несуществующих миров без света и живых душ.
«…гений. Титан! Кто бы мог подумать, что такой талант, невероятный чудописец мог столько лет жить в тени бездарностей, порочащих искусство? В былые времена его сожгли бы на костре, ведь магия – единственное объяснение тому, что произошло в Сиджесе три дня назад. Нет никого, кто посмел бы усомниться в его заслуге. Особое видение. Все равно, что мессия…»
Исмаэль сидел в кресле и читал одну из многочисленных рецензий своей выставки. Вот только говорилось в них не о нем. Ни слова в его адрес. Никакой реакции. Элой Кальво стал феноменом современности, а он всего лишь молодой человек с разбитым сердцем и мертвыми надеждами. Он всю жизнь мечтал, что когда-нибудь станет кем-то, докажет родителям и самому себе, что не зря пришел в этот мир, не просто занимает место в их сердцах. Но о чем ему мечтать сейчас? Ради чего жить? Его арт-студия третий день в осаде. Журналисты со всей страны желают пообщаться с Кальво и ищут его в надежде вновь увидеть чудеса, которые он создал. О Дельгадо упомянули лишь пару раз, как о владельце фирмы, в которой работает новый герой нашего времени.
«Абсурд. Так не бывает. Жизнь или сон? Но может сон и вот она жизнь? Я хочу проснуться! С криком вскочить с постели и понять, что еще четыре утра, канун главного события в моей жизни. Мне приснился кошмар, который тянется три дня. А может я и вправду сплю? Умер и не заметил. А вдруг я никогда и не жил. Чувствую себя именно так. Кажется, что ты, Исмаэль, сошел с рельс. Не противься этому. Сумасшествие – лишь очередная стадия существования. Тебе будет проще, окружающие не заметят и о тебе забудут. Со всей присущей им нежностью.
Я так хочу плакать и кричать, но больше не могу. Не выходит. Не выдавливается. Что я ему сделал? За что он так со мной?»
Исмаэль Дельгадо закрыл глаза, сжал подлокотники кресла и запел. Простой мотив знакомой многим колыбельной о сделке, что заключила цыганка с Луной, чтобы не быть одинокой, моля послать ей возлюбленного, от которого обещала подарить ночному светилу своего первенца.
Сначала тихонько, а затем во весь голос Исмаэль пел о том, как посланный Луной избранник женщины, смуглый цыган с оливковым взором, усомнился в ее верности после рождения у них белокожего сероглазого младенца. Убежденный в предательстве любимой, мужчина смертельно ранил ее ножом, а ребенка отнес на вершину горы, где Луна забрала его, ночами укачивая в своей колыбели, становясь полной, если ребенок счастлив. «Сын Луны» – баллада о грусти, любви и разочаровании, как кинжал кромсала сердце Дельгадо. Он встал и подошел к окну. Луна была неполной, а город спал. Четыре пятнадцать утра. Самое время.
– Я рисовал тебя. Каждую ночь грезил тобой, мой Сиджес. Когда ты спал, я охранял твой сон. Блуждал и находил себя в каждом окне. Я творил добро, ты помнишь? Воображал, что мне за это воздастся. Зря. Не воздалось. Обернулось против.
Монолог, произнесенный вслух, и гримаса отчаяния на лице
