а тусклое освещение намеренно заставляло ощутить себя за гранью реальности. Картины этого смельчака Дельгадо пугали и возбуждали, вызывали массу вопросов, и самый главный из них: где эта невинная первозданность, о которой он столько говорил?
Обнаженные мужчины и женщины с опаленными крыльями бабочек, стояли взявшись за руки, образовав длинную вереницу, а позади виднелись разоренные города, заросшие многовековой растительностью.
– Как живые, – прошептала девушка с фотоаппаратом, сделав пару снимков.
Другая картина изображала молодого парня с крыльями, приколотыми к кресту большими булавками. Перед ним на коленях другой молодой человек тянул к нему руки, но одно уцелевшее крыло не давало ему взлететь, а второе лежало рядом, прозрачное и растерзанное.
– Читаем между строк, господа, тут особого ума не нужно, – усмехнулся пожилой мужчина с желтым блокнотом, в который неустанно записывал свои комментарии со скоростью несущегося локомотива.
Целые ряды боли, подтекста и зловещего гротеска, разбавленные легкими работами тех, кому посчастливилось считать себя частью арт-семьи Дельгадо, заполнили собой откровенный аттракцион.
Красочные пейзажи Люсии знакомили с атмосферой ее родной Венгрии. Отчасти преувеличенная красота мощеных улиц Будапешта, утопавшего в цветах, и слишком счастливые лица горожан говорили о тоске госпожи Верес Биро по дому. Убежденный романтик Рауль Хименес изобразил ночной Сиджес в несколько сказочной манере: с целующимися кошками на крышах. Самая молодая в команде участница Сара Марин Изабель рисовала пожилых людей. Ее волновали серьезные отношения, старость и крепкие узы со слезами счастья. Остальные участники ничем особым не выделялись.
Исмаэль прогуливался по галерее, улыбался, гордо подняв голову, и отвечал вежливостью на комплименты, поток которых не иссякал. Краем глаза он засек какое-то странное движение со стороны входа. Ему показалось, что он видит полотна, завернутые в белую ткань, но приглядевшись, никого не заметил. Справа от него стоял пожилой мужчина-азиат и говорил по-китайски, разглядывая одну из работ Дельгадо. Это картина у Исмаэля была одной из самых любимых.
Девушка обнимала парня. Лица его разглядеть было нельзя, но в ее глазах читалась горечь, словно от утраты. Девушка на картине напоминала Исмаэлю сестру, погибшую в автокатастрофе много лет назад. И раскрывая эту тему, он представлял ее испуганной и запертой в стране одиночества, обнимавшую брата, который забыл о ней. Этим парнем и был сам автор. Казалось, будто это она потеряла его, а не наоборот.
– Возможно, смерть – это утрата для обеих сторон? – подумал Исмаэль, подойдя к полотну. Пожилой китаец, стоящий рядом, перевел на него взгляд и произнес что-то по-китайски, возвращаясь к созерцанию картины.
– Спасибо, что пришли… – пробормотал Дельгадо, намереваясь отойти.
– Господин Менг говорит, что у вас игристое вино в глазах, но в сердце таится вся его сложность, – услышал вдруг он женский
