давало ему покоя во всей этой истории.
Агнесс сказала, что убийцей может быть мужчина среднего роста, не слишком крепкого телосложения или рослая крепкая женщина. Скорее второе, потому что под ногтем у погибшей крем-пудра, хотя утверждать, что ею пользовалась убийца, нельзя.
И все-таки не крем-пудра, не рост убийцы – Мартину не давало покоя что-то иное, что он никак не мог сформулировать. Вопрос начинался с «почему», только вот дальше никак не давался. И это «почему» касалось не внешности или физических данных преступника, а его поведения.
Несмотря на поздний час, Янссон вдруг собрался и отправился на место преступления. Зачем, не смог бы объяснить и сам, просто не отпускало ощущение, что что-то то ли проглядел, то ли просто не увидел.
Он снова обходил крошечную квартирку в поисках ответа на собственное беспокойство. Даже с версией врача-убийцы, попросту убравшего женщину, которая не давала покоя, не складывалось. В жизни тихони Эммы Грюттен, несчастной матери и администратора госпиталя, был какой-то секрет, пока не доступный пониманию следователя Мартина Янссона.
Среди вещей, предназначенных для стирки, нашелся небольшой пакет, который Мартин открыл скорее по привычке досматривать все, в надежде найти что-либо существенное. Открыл и присвистнул:
– Ого!
Это было белье, но какое!.. Вспомнив весьма серенький вид убитой, Мартин усомнился, что оно принадлежало Эмме Грюттен, скорее, проститутке. Хотя… чего не бывает в нашей жизни.
Тогда понятно, почему Эмма Грюттен частенько приходила на работу, не выспавшись. Набрал номер Марклунда, тот, видно, уже спал в поезде, ответил не сразу.
– Дин, знаешь, кем трудилась наша красотка по ночам?
– Ну?
– Жрицей любви.
– Что?! Мартин, ты знаешь мужчину, способного на нее позариться и даже заплатить?
– Кажется, знаю… По крайней мере, представляю, как он выглядит.
Свенссон говорил это не зря, так же машинально, как сунулся в корзину для белья, он провел рукой и по верху старого шкафа, почти сразу нащупав небольшой конверт. Беседуя с Марклундом, он разглядывал вынутые из конверта фотографии. Если бы минутой раньше не держал в руках кружевные красные и черные трусики, не узнал бы женщину на фотографии. Но на снимках на жрице любви надето то же самое белье.
– Эмма Грюттен проститутка? Шутишь?
– Нет. Держу в руках фотографию, на которой она снимает с себя последний предмет туалета. А сам предмет нашелся в корзине для белья.
– Мартин, ни за что не поверю, что серая подружка слезливой курицы способна торговать телом.
– Возможно, убита именно из-за этого. Или от кого-то забеременела и шантажировала. Ладно, завтра утром свяжусь с теми, кто занимается проститутками, может они знают такую. Ты расспроси там, только осторожно возможно, ее родные просто не в курсе.
– Ладно… –
