мне».
Он просил ждать, и я ждала. Когда-нибудь Рэй и правда станет главой Совета, и тогда… Тогда, возможно, все будет по-другому. А пока главой был Вульфус, и он мог приказывать всем.
Я вздохнула и развернула упаковку. Я твердила себе, что осталась одна, что мне больно, и никто не сможет помочь, даже мама; а мне так нужно исцелиться, так нужно встретиться с Рэем…
Внутри лежал лист бумаги сложенный небольшим конвертом. Когда я раскрыла его, оттуда выпал плоский, словно вырезанный из картинки, сушеный одуванчик с еле державшимися тонкими нитями пуха. В нижнем углу на конверте аккуратным почерком Рэя было написано только одно слово: «Люблю».
Я осторожно взяла цветок, стараясь не сильно давить пальцами, чтобы не сломать хрупкий стебель. С трудом поднявшись, я привычным движением толкнула засов. Он податливо двинулся в сторону, и я открыла окно. Только снова вспомнив о мире за пределами моей комнаты, я поняла, что стою совсем голая. Свежий воздух сразу привел меня в чувство. Я посмотрела на сосну, и та чуть качнулась в ответ.
– Рэй приезжает, – прошептала я.
Сосна качнулась сильнее.
– Наверное, нам снова понадобится твоя помощь. Мы будем сбегать каждый день.
Мягкая хвоя коснулась моих пальцев. Я покачала головой.
– Все хорошо. Я скоро буду в порядке.
Вдохнув полной грудью, я закрыла глаза и подула на пушинки.
Глава 4
Странно, как будто все произошло во сне. Я почему-то проснулась на кровати, одетая. Я не могла разглядеть времени на часах, но знала, что царила глубокая ночь. Это чувствовалось по тому, как все затихло в саду и в доме: даже моя сосна застыла, будто задремав. Лишь стройные, почти бесшумные шаги солдат, еле уловимое скольжение их нейлоновых штанин и приглушенный треск ружей нарушали эту тишину. Мне показалось, что меня кто-то зовет, но в комнате никого не было. Я помотала головой, сгоняя остатки сна. Должно быть, я проспала весь день. Я сжала и разжала ладони – стебель одуванчика куда-то исчез. Протерев глаза и дав им немного привыкнуть к темноте, я огляделась. На тумбочке стоял поднос, но на месте нетронутых булочек появилась тарелка с еще теплым супом и несколькими кусочками хлеба. Рядом были расставлены тюбики с мазью. Шкаф, как всегда, прислонялся к стене. От горы одежды на полу не осталось и следа. Стало даже чище, будто кто-то хорошенько прибрался. Мама? Как же крепко я спала, что ничего не услышала.
Я осторожно привстала и пошевелила ногой, ожидая резкой боли, но вместо этого моя нога лишь послушно двигалась. Я быстро приподняла край ночной рубашки – синяк исчез. Поднявшись, я несмело зашагала по комнате и, убедившись, что нога действительно здорова, запрыгала от радости. Когда волна восторга поутихла, я вздохнула и вернулась к кровати. Я спала так крепко, что теперь была совершенно бодрой и не знала, чем занять себя до утра. Я села на покрывало, и мне вдруг снова послышался шепот, на этот раз более отчетливый.
Сумасшедшая
