очевидно, сэр. Месье сам предупредил меня об этом. Я буду крайне сдержан.
– Прекрасно. Мы считаем своим долгом защитить месье Димитри и любое другое лицо от неприятной огласки, которая, к сожалению, сопровождает такого рода прискорбные случаи.
– Разумеется, сэр. Месье сам весьма ясно это выразил.
– Уверен, что так. Вы понимаете, – продолжал Аллейн, – что нам необходимо иметь ясный и подробный отчет о передвижении многих людей. Как вас зовут?
– Франсуа, сэр. Франсуа Дюпон.
– Вы были в Марсдон-Хаусе прошлой ночью?
– Да, сэр. По случайному стечению обстоятельств я был там.
– Как это произошло?
– Один из слуг подвел вчера месье Димитри. Кажется, у него случился приступ аппендицита. Месье Димитри не успел за столь короткий срок найти ему подходящую замену, поэтому я занял место этого человека.
– Это было против обыкновения?
– Да, сэр. Я – личный слуга месье Димитри.
На площадке у двери зазвонил телефон.
– Извините, сэр, – сказал слуга. – Телефон.
– Ничего страшного, – ответил Аллейн.
Слуга вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Аллейн метнулся в прилегающую к гостиной спальню, распахнув дверь. Он открывал стенные шкафы, обшаривал пространство между висящими костюмами, рыскал среди аккуратно сложенных в стопки рубашек и нижнего белья, не нарушая при этом порядка, но ничего не упуская. Благословляя свою счастливую звезду за то, что ящики выдвигались легко и без шума, Аллейн действовал проворно и четко, делая минимум движений. Спальня отличалась простодушной наготой. Слуга Димитри исполнял свои обязанности исправно. Аллейн нигде не обнаружил потайного места, где можно было бы спрятать объемистый плащ. Все содержалось в чинном порядке. Аллейн бесшумно вернулся в гостиную. Отсюда до него доносился голос слуги:
– Алло? Алло? Да, сэр, я слышу вас. Да, сэр, совершенно верно. Все именно так, как говорит месье Димитри, сэр. Мы вернулись вместе в половине четвертого на такси. В три тридцать. Нет, сэр, нет. В три тридцать мы возврати…
Стенной шкаф содержал только бутылки и стаканы, книжные шкафы – только книги. Маленький письменный стол был заперт, но в нем не поместилась бы одежда. Димитри и его слуга, люди аккуратные, имели мало вещей. Аллейн открыл последний шкаф, где находились два чемодана. Он осторожно наклонил их. Ни звука. Инспектор открыл их. Они оказались пусты. Аллейн тихо затворил шкаф и вернулся в гостиную. Там, стоя посреди комнаты и склонив голову набок, он прислушивался к тому, что говорил слуга Димитри, чей голос уже перешел в надрывный фальцет.
– Но я же говорю вам! Дайте же мне сказать! Здесь находится ваш коллега. Он собирается сам задать мне все эти вопросы. Он дал мне свою визитную карточку. Старший инспектор Аллейн. Ах, mon Dieu! Mon Dieu![22]
Аллейн вышел на площадку, где стоял телефон, и увидел, что Франсуа стоит, втянув голову в плечи, и с отчаянием жестикулирует свободной рукой.
– Что
О Боже! Боже! (фр.)
