прихотей Волик – единственный в конторе – имел в кабинете маленький холодильник. Есть ему нравилось постоянно, а вот ходить за своими тортиками к Валентине Семеновне, в общественный старинный пузатый «ЗиЛ» – никогда.
Если б Волик мог – вообще работал бы в огромном мягком кресле, которое тоже стояло у него в кабинете. А поскольку имелась и стандартная мебелишка: стол, два посетительских стула и шкаф для бумаг, – то его комнатенка была самой забитой в конторе, места свободного не оставалось.
Сейчас же он еще что-то туда припер.
Ольга не поленилась, засунула голову посмотреть, что. Оказалось, тренажер, беговая дорожка. Чтоб ее воткнуть, Волику вчера вечером пришлось с помощью Олега Всеволодовича попереставлять всю остальную мебель.
– А это тебе зачем? – ошарашенно спросила Шеметова, знавшая о врожденной ненависти Волика Томского к любым физическим упражнениям.
– Решил привести себя в порядок, – объяснил коллега.
– Скинуть лишний центнер, – внесла ясность подошедшая на разговор ни разу не деликатная Валентина Семеновна.
Имела полное моральное право. Она единственная, кто не потерял надежды повлиять на Волика в борьбе за его здоровье. Подсовывала книжки о диетпитании, отравляла радость от поедания «наполеонов» и «праг» рассказами про страдания диабетиков и даже пару раз приносила из дома геркулесовую кашку на воде.
Весь наличный состав конторы собирался у кабинета Волика поглазеть. Даже интеллигентнейший Гескин. Томский злился, но, понимая, что каша принесена от чистого сердца, ел. Всем, кроме него и Валентины Семеновны, было очень смешно.
– А что тебя вдруг смутило? – поинтересовалась Шеметова. – Ты вроде никогда не комплексовал.
– Я влюбился, – коротко ответил Томский.
Вот уж чего никто не ожидал услышать.
Только Валентина Семеновна нерадостно всплеснула руками:
– И зря! Эти длинноногие… (здесь она добавила неприемлемое для данного текста существительное во множественном числе) тебя до добра не доведут.
К сожалению, сказанное было чистейшей правдой. Все без исключения девушки Вольского – а их за три года прошла целая вереница – были красивы, стройны и длинноноги. И все какого-то единого людоедски-хищного вида: мечта о прописке и большой московской квартире (даже не мечта, а бизнес-план) была прямо-таки начертана на ухоженных и тщательно накрашенных лицах.
– Валентина Семеновна, вы же ее еще не знаете! – вступилась за бедолагу Ольга.
– Я, детка, их всех наперед знаю! – парировала многоопытная секретарь конторы. – У всех одно на уме.
– Волик, покажешь, – шепнула ему Шеметова.
– Сегодня в обед, – тихо ответил он.
Валентина Семеновна удалилась к себе, продолжая рассуждать о правильном выборе невесты. Получалось, что лучшая невеста – из глухой деревни и круглая сирота.
– Или глухонемая сирота из космоса, – тихонько добавил
