конверт для фотобумаги Гриша.
– Ого, «АББА»! Классный пакет, за сколько взял?
– За треху, купил у одного чувака. Почти новый.
– Неплохо, – всматривался в лица шведской четверки Олег. – Не жалко на таком морозе носить, потрескается же?
– Да я ж тут рядом, не успеет.
– О! У тебя и штаны новые. Откуда?
– Мать с работы принесла, давно уже, кому-то не подошли, просто ушить надо было.
– «Америка»?
– «Ли», «Джинс энд джекетс» – сняв куртку, не без гордости показал лейбл Гриша.
– Да вижу, не какой-нибудь там индийский «Милтонс» или болгарская хрень. Стоя́т?
– Чего?
– Ну, фирменные джинсы, если их намочишь, можно поставить к стенке, не гнутся.
– Не пробовал. По паре шариков мороженого? – спросил Олега Григорий, подозвав знакомого официанта.
– Да ну, холодно.
– Тогда пива?
– Это другое дело. Тоже правда холодное, но другое, – рассмеялся Олег. – Возьми еще что-нибудь на закуску, – сказал он, уже перебирая фотографии.
Скоро за столиком уже пенились две кружки «Жигулевского» и благоухала нарезка из краковской колбасы.
– Как особым гостям! – не преминул добавить Гришин товарищ, подавая закуску. – Если нужно что посерь-езнее, я мигом!..
Друзья вглядывались в лица и в детали портретов своих однокурсников, рассуждая, кого куда должны распределить.
– Я бы сам, конечно, в долгую загранку хотел. Сразу нескольких зайцев убить. Здесь с португальским – только преподавать на кафедре, мне баба Таня уже предлагала, или в военно-дипломатической академии. Я там уже и собеседование прошел. И зарплата вроде неплохая. Но тамошние ребята меня отговорили: говорят, потом лет пять будешь невыездным, из-за секретности или что там у них, – отхлебнул пива Олег. – А это что у тебя за фотографии?
– Москва. Уходящая натура. В выходные люблю погулять с камерой по окрестным дворам.
– И ведь не жалко денег?! Пленка на тридцать шесть кадров, наверное, стоит, как две кружки пива? – с деланной иронией произнес Олег. – Уважаю! – он с восхищением всматривался в запечатленную на бумаге жизнь подворотен, пытаясь распознать знакомые места.
– Это история. Скоро всего этого не будет, город меняется на глазах. Скоро Москва купеческая уйдет в тартарары и придет совсем другая, вот увидишь…
– А тебе-то это зачем? – все еще не веря в бескорыстность Гришиного хобби, посмотрел ему во вдруг ставшие бездонными глаза Олег.
У Гриши была удивительная способность видеть перспективу, в пустоте находить какие-то вещи, которые потом могли пригодиться. Он все время был в движении, движение это не всегда было вперед, иногда оно просто имело целью выбраться наружу, за рамки происходящего.
– Как тебе сказать… Что мы обычно видим
