и привязали к кровати. Руки – наручниками к изголовью, ноги – веревками к двум столбикам, которые Александра сначала не заметила. Все это время она кричала и извивалась, но этим лишь утомляла себя еще больше. Она никогда еще не чувствовала себя такой беспомощной. Ей отчаянно хотелось плакать, и сдерживалась она лишь потому, что знала: ее слезы доставят сальному ублюдку дополнительное удовольствие.
Когда она была надежно связана, ассистенты вышли, оставив ее наедине с Сарагосой. Он подошел ближе и с довольным видом осмотрел ее. Он и не сомневался в том, что перед ним – лишь удачное приобретение, вещь, которая принадлежит ему. Он никуда не торопился, он наслаждался этим моментом. Брюки из тонкой ткани не скрывали, насколько ему нравится видеть ее такой.
– Ты еще пожалеешь об этом, – процедила Александра сквозь сжатые зубы. – Мой отец – полицейский, и если ты меня не отпустишь, тебе же хуже!
Лишь произнеся это вслух, она осознала, насколько жалко звучит ее угроза. Но она не сдержалась, ей нужно было хоть как-то выпустить переполнявшее ее отчаяние. Сарагоса лишь рассмеялся.
– Детка, тем лучше! Сюда еще не пробирался ни один полицейский. Так что будь твой папочка хоть Капитаном Америкой, это не помогло бы ему тебя найти. Ну а то, что ты – дочь поганого копа, даже лучше. Тем приятнее будет тебя трахнуть, причем не только мне. Да я за это дополнительную плату брать буду!
Он закончил осмотр и начал ощупывать ее – все так же неторопливо. Ее лицо – потер в пальцах волосы, словно проверяя их мягкость, приподнял губы, чтобы осмотреть зубы. И во всем этом чувствовалась сноровка, он проходил это много раз с десятками других девушек.
Кто лежал до нее на этой кровати? Выжили ли они? Нет, об этом лучше не думать!
Сарагоса, похоже, остался доволен ее лицом. Он провел пальцами по шее и начал массировать груди, но в этом не было ни нежности, ни ласки. Он взвешивал их, обхватывал ладонью, то и дело глядя на ее лицо. Александра не хотела показывать ему, как сильно она унижена, но она не умела так идеально контролировать себя. Ее лицо уже было красным от стыда, на глазах застыли непролитые слезы. Но этого ему показалось мало, и он с силой ущипнул ее, заставив крикнуть.
– Что, уже не терпится? – поинтересовался он. – Подожди, девочка моя, не спеши так! Она не могла ответить. Она знала, что заплачет, если произнесет хоть слово.
Он погладил ее по плоскому животу, его короткие жирные пальцы изучили ее ноги – крепкие после долгих тренировок, длинные от природы. Наконец Сарагоса решил, что поиграл с жертвой достаточно, и Александра почувствовала, как его пальцы грубо и резко вошли в нее.
– Девочка моя, да ты хочешь этого больше, чем я! – хохотнул Сарагоса.
Это как раз было наглой ложью. Что бы он ни делал, Александра не находила в этом ничего приятного – даже на самом примитивном уровне. Сарагосе просто хотелось унизить ее еще больше, показать, что она сама во всем виновата. Но тут он просчитался: ее тело не тянулось
