вообще фу, – Леонелла смахнула проступившие слёзы.
– Чего фу? – Симона одной рукой обмахивала раскрасневшееся лицо, другой держала коллегу за локоть.
– Целоваться с ним фу! – уточнила Погремушкина. – У него же усы эти мерзкие! Лучше реально швабру чмокнуть!
– Да ну неужели? – подозрительно мирно осведомилась Паркинсон.
Невольно дёрнув собственными усами, главмент продолжил изображать абсолютную глухоту. Поняв, что сказала что-то не то, Лёня попыталась вырваться из объятий зама по медицине, которые отчего-то с каждой секундой становились всё крепче и крепче.
– Я с вами совершенно откровенна! – Татович уверенно сжимала микрофон. – Я больше не боюсь! И вам не надо бояться! Мы обязательно сможем поймать этого недомужчину. Милые девушки, если вы, как и я, стали жертвой насильника, не раздумывайте – срочно бегите в милицию! Вместе мы сила! Мы обязательно накажем этого подонка!
– Вот она смелая! – капитан Витюша восхитился громче, чем рассчитывал.
– Смелая? – к Паркинсон-Кубышкину внезапно вернулся слух. – Прям не то слово, Трещёткин!
– А какое?
– А матерное! Тебе такие слова ещё рано знать.
– Ну, товарищ генерал-майор….
– Шагом марш, товарищ капитан!
– А куда?
– А на место преступления! И без маньяка этого самого не возвращайся.
Витюша хотел было продолжить, но внутренний голос подсказал ему заткнуться. Больно уж напоминал тот зов ворчание Мстислава Игнатовича, посему капитан шаркнул ножкой и был таков.
– Это просто бомба! – сотрясалась от восторга «некрасавица», щипая в порывах профессиональной страсти то растянутый свитер, то бородача. – Живо в машину! К девяти часам нужно успеть!
Журналистская братия нырнула в газель, и не успел Мстислав Игнатович и усом повести, как репортажная тройка унесла копыта.
– Уф, – раскрасневшаяся Татович обернулась к чиновникам. – Я смогла!
– Смогла, деточка, ещё как смогла, – Симона склонила голову к правому плечу.
– Это всё благодаря вам! – искрилась радостью актриса. – Спасибо! Спасибо! Спасибо!
– Пожалуйста, – хором выдавили присутствующие.
– Завтра в участок не забудьте зайти, – добавил от себя Паркинсон-Кубышкин и принялся догонять удаляющихся единомышленников.
– Вот изверги, – грустно вздохнул Искандер, узрев усеянный фантиками асфальт. – Разве так можно? – в который раз опечалился человеческой ленью дворник тире сторож, заметая окурки в совок.
Однако никто не выразил соболезнования Лопаткину в связи с утратой чистоты. Все оказались слишком заняты. Собой. Работой. Да чем угодно. Все очень торопились. Домой. К телевизору. На выпуск «Эс Ньюс». А ему, дворнику тире сторожу, спешить некуда. И не к кому. Если только тоже пойти вечерние новости глянуть. Надо же понимать, ради чего собственно всё это было.
Глава
