Софией слово из их разговоров ранило её искалеченную душу. Януш нираз пытался поговорить с ней, но София все отнекивалась, прикрывалась важными делами. Она настойчиво советовала ребенку чаще гулять, дабы не «иметь застоя в мыслях», но сама не покидала избы. Гостей она не принимала, что не могло не вызвать беспокойства не только у односельчан, но и местных жителей. Януш поддержал их и провел Аделу внутрь без ведома Софии. Разговор сразу же зашел в тупик, ибо София объявила, что говорить о своих думах не будет, но время и одиночество поправит её состояние. Но Адела была настойчива, и настойчивость её вылилась в ожесточенный спор, в котором София взялась обвинять собеседницу в «предательстве мужа своего», потому что та уж слишком быстро забыла о нем и, вероятно, преждевременно похоронила его. Адела же не привыкла выслушивать оскорбление и приставила нож к горлу Софии, сказав, что исполняет волю покойного Акамира, а погибель всех защитников была неизбежна, о чем Акамир сказал ей ещё в селении. «Если бы кто-либо из защитников выжил, то они бы наверняка добрались до Воино, однако ты крайне уперта, дабы признать это», – закончила Адела и ушла прочь.
Однако шло время, а София совсем отошла от настоящего. Не любы ей были жители Воино, не любы и односельчане, которые всеми силами пытались подружиться с местными. Этот мир тревожил Софию, и ведь были тому причины. Беспокойство обуяло её по причине неготовности селения отражать скорое нашествие волколаков. Да и жизнь селения была отличной от жизни Вержавска, где все жители были одним целым и действовали сообща. Жители Воино неравнодушны к заблудшим в их селение душам, но люди здесь ничем не обязаны друг другу. Здесь нет единения, что является главным ключом к выживанию. А все потому, что и опасностей здесь никогда не было, как и недостатка пищи – охота всегда процветала. Люди здесь просто жили. А София привыкла выживать.
Уж немало дней миновало с момента прибытия в Воино, но защитники Вержавска так и не выбрались из селения. Все меньше и меньше женщин верили в то, что хоть кто-то из мужей их смог выжить. Вскоре София осталась единственной. Вечерами она отправлялась к реке, где могла сидеть чуть ли не до самого утра, ожидая увидеть своего мужа. И вот чудо! Выходит он. Живой, но до предела уставший. Совсем уж ноги не хотели нести его. Вскричала София и на радостях бросилась в студеную реку. Добромир пошел её навстречу, твердо ступая на каменистое дно.
– Да ты мой хороший! – воскликнула рыдающая София, обнимая мужа своего. – Мой родной, мой любимый! Я так переживала за тебя, так волновалась. Ты не оставил нас, не оставил! Живой пришел, за нами пришел!
– Как там Януш поживает?
– Хорошо поживает! – захлебываясь слезами, продолжает София. – Ждет отца своего!
– Не обижают ли тебя в Воино?
– Нет, там хорошие люди! Они живут в мире, но не понимают, что мир их скоро потревожат волколаки, – тараторила София, как не в себе. – Ты должен
