которых проходили в подвале собственного общежития. А тут театр.
Хотя Андрей посетил основные достопримечательности Санкт-Петербурга еще абитуриентом, его впечатлили античные колонны холла, гипсовые потолки и стены, словно во дворце.
В гардеробе он галантно помог Алине снять пальто и пошел сдавать верхнюю одежду. У огромного зеркала она поправила и без того аккуратно уложенные волосы. Легкие штришки макияжа усилили выразительность ее лица, а строгий темно синий костюм подчеркивал точеную фигуру. Она была ослепительно безупречна.
Алина остановилась у билетерши, предлагающей программки.
– Дайте нам одну, пожалуйста, – с видом Рокфеллера среагировал Андрей, соображая, останутся ли деньги на буфет.
Поднялись на балкон и заняли свои места. Почти сразу в зале погас свет и заиграл оркестр. Ничего больше не происходило.
– Это увертюра, – прошептала Алина.
Андрей успел полностью изучить программку, ожидая, когда же поднимут занавес. Наконец-то начался спектакль. Вокалисты затянули заунывные арии.
Нельзя сказать, что Андрей не любил классическую музыку, – он ее просто не слушал. Вспомнился урок музыки в средней школе. Высоченный учитель, которого побаивался весь класс, часто ставил пластинки с классической музыкой и строгим голосом добавлял:
– Вернусь – буду спрашивать, чем вам запомнилась эта музыка. Кто станет шуметь, будет наказан, – и выходил из класса, наверное, покурить: от него всегда несло табачищем.
На пластинке дядька пел очень низким голосом. Дети начали галдеть, заниматься другими, более интересными делами: играли в морской бой или в крестики-нолики. Андрей решил выделиться. Встал на стул (а сидел он за второй партой), повернулся к классу и стал открывать рот, разводить руками, имитируя пение вокалиста с пластинки. Старался совпадать с записью. Одноклассники оценили выходку. Кто-то просто смеялся, кто-то тоже начал обезьянничать. Галдеж поднялся громче обычного, и он не услышал, как в класс вернулся учитель. Андрей получил подзатыльник, двойку и предписание после уроков вернуться в класс музыки. Изверг-учитель придумал для него суровое и изощрённое наказание: целый час слушать оперу. Учитель сидел напротив, заполнял журнал, проверял тетради. Звучала опера Моцарта «Свадьба Фигаро». Андрей запомнил это на всю жизнь, потому что потом учитель заставил его исписать целый лист: на одной стороне – название оперы и имя автора сорок раз, на обратной – описание своих музыкальных впечатлений.
Тот час оставался самым большим промежутком времени, который Андрей посвятил в своей жизни опере. Но с Алиной он был готов слушать и больше: главное, что она сидела рядом.
…Антракты, наверное, придуманы специально для того, чтобы показать себя. Расфуфыренная питерская публика активно это доказывала. Не все, конечно, были изысканно одеты, но попадались дамы в шикарных туалетах. Андрей разглядывал их, словно персонажей исторических кинолент о высшем обществе. Сам он, собираясь в театр, сомневался, надевать ли единственный серый
