никак не реагировала. Что сказать, сорок лет вместе живут, чему удивляться?
– Ну, полно вам! – смутилась Нина.
– Ладно, я пойду на работу, а то меня потеряют! Не воюйте здесь без меня! – с тревогой и просьбой в голосе произнес Василий.
– А можно я с вами? – взмолила Нина.
– Не стоит. Отдохни в первый день, выспись… – по-доброму отмахнулся он. – Вам нужно пока притереться, уверен, вы найдете общий язык… – женщины невольно усмехнулись.
Как только мужчина удалился, нависло тяжелое молчание. Спустя тяготейшие минуты, Нина сотрясла воздух, словно электрическим разрядом:
– Ладно, пойду прогуляюсь по лесу с Машей, немного подышим… – и схватив дочку, почти выбежала на улицу. Ей в лицо хлынули лучи живительного солнца. Нина им так обрадовалась, словно была заключена на многие годы в подземелье и наконец-то вышла на свободу.
Женщина тосковала по соснам. Она была счастлива находиться в родном селе! Нина очень любила лес и надеялась набраться в нем немного сил и успокоиться. Среди сосен было прохладно и спокойно. Радостно щебетали птички, дул тихий ветерок. Лес был светлым и гостеприимным: прямо за домами Нина наткнулась на полянку с крупной спелой ягодой. Она села на мягкую траву, посадила дочку рядом с собой и начала с удовольствием есть, чувствуя, как каждая клеточка ее организма наполняется теплом, солнцем и витаминами. Дочка в этот момент с интересом трогала своими ручками травку и листики. На них налетел целый рой кровопийц. Нина с Машей еще немного побродили по лесу, отбиваясь от комаров сорванной березовой веточкой. А потом Нина пошла в гости к своей маме Маше, в честь которой, по согласию мужа, дочку и назвала.
Когда она приблизилась к дому, где прошло все детство и молодость, ее сердце затрепетало. Ее накрыло воспоминаниями, как луга около этой деревни дикой волной. И ее так же снесло и завертело, как ту несчастную женщину… Сколько всего было, чего уже не вернуть… Кого уже не вернуть…
– Нина? – показалась за покосившимся забором высокая худая женщина.
Перед девушкой предстало лицо, которое так часто ей снилось. По которому она тосковала. Трудовые шершавые руки бросились обнимать дочь и внучку. Три капли, кровинушки, слились в одну реку, шумную, радостную и могучую. Других многочисленных родственников не было дома. Они втроем вошли в избу, пили чай с сушками и говорили до самого вечера.
– Терпи, доченька. Такова наша женская доля. Будь сильной и кроткой. Главное – не теряй себя, – такие наставления дала ей старушка, когда Нина уходила в чужой дом, где ей не рады. Так было положено по традиции. А в родном не было места – у Нины было много младших братьев и сестер. Возможно, эта беседа спасла ее, укрепила. Помогла не сломаться.
Она шла и вдыхала прохладный летний воздух полной грудью. Да, внешне она была несвободна, но главное, что внутри. Она на родине. Около мамы. Вдали от войны. Здесь все будет по-другому. Она со всем справится. Жизнь наладится, и все будет хорошо.
Как
