обращая внимания на служащего в униформе и меня, застывшую в паре шагов на площадке. Антони… мой скромный и трепетный… он с силой вжимал брюнетку в стенку и жадно мял, прямо алчно тискал ее объемные и тугие ягодицы.
–– На какой этаж доставить? – со смешком, или мне только показалось, спросил любовников служащий в бордовом пиджаке с галунами, а мне подмигнул, отчего я попятилась. – Пятый, значит…
Тоже заметила, как Антони на миг отвлекся от жарких ласк и продемонстрировал парню раскрытую пятерню. Но в следующий миг двери начали закрываться и, слава богу, скрывать от меня ту ужасную сцену. Или что? Я собиралась так стоять в бездействии? И глотать слезы, что принялись наворачиваться на глаза? Я? Не бывать этому! Никогда не отворачивалась от неизбежного испытания, не пыталась трусливо спрятаться, вот и на этот раз… да, следовало решить все сейчас и здесь, как бы не было больно и мерзко.
–– Пятый! – чуть ни выкрикнула похожему как близнецы братья служащему подъехавшего второго лифта.
Хотелось сказать «поторопись», но вовремя одумалась. И вот кабина остановилась, я же от нетерпения чуть ни помогать взялась, открываться дверям. Парень в бордовом посмотрел с недоумением, но мне до него совсем не было дела. Мой слух четко уловил смех брюнетки, потому сразу же развернулась на него вправо. И глазам открылась картина, как Антони теперь вжимал любовницу в стену радом с номером, не давая ей достать магнитный ключ.
–– Дорогой! Остановись же! Я уже изнемогаю. Да сейчас же…
Эта баба еще и постанывала. А вот вывернулась из объятий и повернулась к двери. Но пока прикладывала карточку, ее так и оглаживали мужские руки: шею, плечи, грудь. Потом ладони с такими знакомыми длинными пальцами и венками нагло задрали подол платья, жестко схватили крутые оголившиеся бедра и нетерпеливо впечатали их в мужские чресла. Ничего себе! Это точно Антони?!
–– Ох! Я так же сильно тебя желаю…
С такими словами, а еще приглушенным гортанным смешком, пара ввалилась в номер. А я последовала за ними. Да, им было не до оставшейся открытой двери, зато я вошла без всяких препятствий. И еще с пару минут наблюдала, как они страстно целовались, катаясь по кровати.
–– Привет милый! – это были уже мои слова.
Их я произнесла достаточно громко и, надеялась, удалось скрыть ту боль, которая жгла грудь. Мне было бы очень трудно выдержать обратившиеся на меня удивленные взгляды, если бы не начавшее подниматься изнутри чувство гадливости. А все алые блестящие и распухшие губы этих двоих, их расхристанный вид и выплескивающаяся из глаз Антони растерянность.
–– Элен?..
–– Я. Не ждал?
Только не допустить, чтобы голос дрогнул, а еще терпела и не позволяла себе прикусить губу.
–– Так понимаю, ты не станешь задавать мне завтра вопросы, когда объявлю, что помолвка расторгнута.
–– Что? – его зрачки были расширены до абсолютной
