– эта фраза клевала мой мозг, как злобный ворон падаль.
Содержание контракта было весьма странным. Согласно этой бумажке, я должна была пройти курс «цветотерапии», которая включает в себя пятьдесят оттенков. Прочитав содержимое листов несколько раз, я пришла к следующему выводу: мне дадут то, не знаю что взамен на подчинение и покорность, и благодаря этому моя жизнь преобразится. Я не должна предъявлять претензий в том случае, если результат не окажется тем, который предполагается, ведь от моих усилий и желания перемен зависит большая часть успеха это мероприятия.
Я подала сигнал в камеру, и спустя какое-то время в моей келье появился изысканный человек в маске.
– Как я могу подписывать то, в чем не вижу никакой конкретики? – возмутилась я.
– Что именно вас смущает, Катерина?
– И он еще задает вопросы! – проворчала я по-старушечьи. – Я не понимаю, на что я соглашаюсь, ставя подпись на этой бумаге. Что такое «цветотерапия»? Что она означает? Каким образом я ее получу?!
Маска задумалась, подбирая нужные слова. Я терпеливо ждала пояснений.
– Многие люди видят свою настоящую жизнь без красок. Они смотрят вперед, но взгляд их пуст, перспективы призрачны, неосязаемы… Это порождает страх, который образует воронки… Ощущая эти пустоты, многие оглядываются назад и черпают воспоминания, чтобы сравнять эту рыхлость и создать иллюзию ровного и идеального существования. Это называется – самообман! Очень зыбкий фундамент бытия! Цветотерапия помогает жить без болезненных иллюзий и ощущать полноту красок.
Голос его был очень приятен. Я не поняла ни слова из сказанного, но бархат звука будоражил меня, успокаивал, обволакивал… Я была почти готова подписать этот проклятый договор, соглашаясь неизвестно на что, но якобы для собственного блага.
– Ответьте мне на один вопрос, – начала я неуверенно. – Зачем мне нужен этот контракт?
– Вы пришли ко мне из-за того, что ваша жизнь, мягко говоря, несовершенна. Ваш организм, ваше сознание требует качественных перемен. Ведь вы же не хотите страдать до скончания дней!
– И эта цветофигня решит все мои проблемы? – не сдерживала я иронии.
– Не факт. Но она может стать панацеей.
– Я буду все время сидеть в этой тошнотной каморке? Целый месяц?
– Речь шла об одном вопросе, и вы получили на него ответ, – я чувствовала по голосу, что лицо под маской улыбнулось.
– И все же я бы хотела, чтобы вы ответили!
– Нет, Катерина, вы не будете находиться целый месяц в этом помещении. Это временно – первая стадия, чтобы снизить порог строптивости, – отшутился он.
– Как я попала в эту комнату? Я ничего не помню! Что вы со мной сделали?
– Я – ничего! Вы это с собой сделали, – иронизировал незнакомец.
– Что именно? Наверняка мне что-то брызнули в лицо, чтобы лишить меня возможности двигаться.
– Зачем?
– Чтобы я не сопротивлялась!
