раздраженно фыркает в нашу сторону.
– Мистер Джерри Шарп пройдет со мной. Отметьте еще плюс один, – говорю я, повернувшись к ней.
– Как удачно мы встретились, – говорит Джерри с нахальной улыбкой. – А то эта матушка Шиптон явно не самая большая поклонница современной комедии.
Он машет в сторону женщины с гостевым списком. Она кисло ему улыбается.
Я вручаю ему билет. Возникает неловкая пауза. Джерри так и стоит, протянув ко мне руку.
– У тебя разве нет приглашения на вечеринку после концерта? – говорит он как-то даже обиженно.
– Ой, да! Конечно! – Я достаю из конверта лишнее приглашение.
– Ладно, увидимся на вечеринке, жизнерадостная Долли Уайльд! Я должен тебе пинту пива! – говорит он, исчезая в толпе.
Я жду, что Крисси скажет: «Он выпросил еще и приглашение? А не треснет ли морда? Поистине, наглость – второе счастье!» – и тем самым озвучит мои сокровенные мысли, но Крисси говорит только:
– Он офигенный!
И я меняю ход своих мыслей и думаю: «Он офигенный», – как Крисси. Я женщина. Я открыта для мыслей других людей. Одна голова – хорошо, а две лучше.
Концерт – явно из тех концертов, которые не о том, как «группа поет свои песни, а люди слушают и наслаждаются», а скорее о том, как «люди пришли проголосовать за свое новое будущее». Это рок-выборы. Убедительная победа. Коронация.
Звук потрясающий – яростный, ожесточенный; словно что-то пытается вырваться на свободу из тесного душного пространства, пробивая себе путь когтями.
Я сама выросла в бедном квартале в умирающем промышленном городке – как и ребята из Oasis, – и мне знакомо это ощущение. Точно такое же ощущение бывает, когда в пятницу вечером вы с друзьями садитесь в автобус и едете в центр. Вы уже полупьяные, вы кричите друг другу: «Погнали!» – и автобус мчится мимо крошечных домиков, освещенных голубым мерцанием телеэкранов, и оранжевый свет уличных фонарей растекается мутными кляксами, и ты ждешь не дождешься, когда вы всей компанией ворветесь в белое сияние ночного клуба и следующие пять часов своей жизни будете королями и королевами анархии.
Крисси, пребывающий в затянувшейся пьяной эйфории, упивается ощущением крепкого мужского братства, которым пронизано все вокруг.
– Мы отличные ПАРНИ! – кричит он, хватая меня за плечи и пританцовывая под «Шейкмейкер».
Под «Мы будем жить вечно» он плачет. Но опять же все в зале плачут.
– О господи. Ты не плакал с тех пор, как Хэриет Вейл отказалась встречаться с Лордом Питером Уимзи в том детективе Дороти Ли Сэйерс! – кричу я ему в ухо.
– Замолчи! – кричит он в ответ. – Мы будем жить вечно!
Очень трогательно наблюдать, как брат дает волю собственным чувствам. Вернее, чувствам Лиама.
Концерт завершается – отзвучали последние такты «Я морж», Лиам смотрит в зал совершенно невидящими глазами, – народ готовится к вечеринке, намеченной после концерта. Все достают приглашения,
