кардиналом кафедры – знала все про всех, при этом не жалела сил своей нерастраченной души и моложавого тела для служения обществу кафедры.
– Я всегда знала, что сойду с ума на этой работе, но тут, оказывается, можно сойти с ума красиво! Прямо на экране телевизора! Что ты там мямлишь? Уже видел? Кого? Этот сын – ты? Авик… – Дилялечка имела красивые легкоатлетические ноги, но и они не смогли ее удержать в вертикальном положении. Она присела на краешек стула с открытым ртом, на пол-лица моргающими глазами и протянутыми к нему руками. Мощности информационного паралича хватило буквально на пять секунд. Не дожидаясь нового вала восточных эмоций, Август под канонаду реактивных вопросов: «Август, ты поедешь к этой американке?», «А где ты ее нашел?», «Она богатая?», «И когда свадьба?», «Ты куда пошел? Давай поговорим!» оставил Диляру Юсуповну и этим способствовал полному развертыванию ее фантазийного арсенала. Через два дня вся женская часть университета была в курсе охмурения какой-то американской невестой их Августа. Причем американка была старше жениха на десять лет и богаче его на несколько десятков миллионов долларов.
Первую неделю новой жизни поведение Августа можно было сравнить разве что с триумфом римского императора. Сияющий Август располагался в центре любой компании и благосклонно повторял из раза в раз уже слегка приукрашенную историю своей американской любви. Вряд ли он боялся зависти, черной ли, белой ли: ему было абсолютно наплевать на чужое мнение, так как он слишком долго таил свое собственное. И если друзьям и знакомым было проще и обычнее считать его Василиску миллионершей, то пусть будет так. Он не собирается теперь кого-то переубеждать, что-то внушать, мелочиться и припрятывать свою удачу за спиной. Пусть все знают себе же на благо, что чудеса имеют не такой уж сложный механизм, чтобы не работать на простых людей.
– Нужно быть… – часто пытался выводить формулы успеха в очередной приятельской компании захмелевший от счастья Август. – Э… нет, я не знаю, кем нужно быть, что нужно делать, так как я догадываюсь, Алик… и ты, Гроза… Я лишь только догадываюсь о вашей сверхиндивидуальности! У каждого человека она должна быть и потому должна быть… она – есть многовариантность чудодейственных сил!
– Нужно просто знать… – в другой раз в научной среде кафедры института рассиропился довольный жизнью Август. – Да нет! Даже знать ничего не надо! Единственное, что нужно, наверное, думать об этом чаще. Гордей Лукич, я хочу выпить за… джунгли! За лианы и дебри! За непроходимые дебри извилин в наших мозгах! Пусть у нас их будет много: за зеленые, яркие джунгли извилин в нашем сером бору! Ура! И если лианы мыслей имеют достаточный вес, длину и энергию роста, то рано или поздно они материализуются во вполне осязаемые чудеса где-то наверху кроны! Ура!
Однако не все смогли разделить с Августом радость его триумфа, не всем лег на душу мажор его победных гимнов и блеск его славы. Угрюмая Мадам Нет ковыляла позади праздничной процессии,
