моё тело. Твой лёд вновь покрывает меня коркой.
«Не сплю, не сплю…», – я продолжаю твердить одно и то же, не замечая, что губы уже перестали размыкаться, а пальцы онемели и совершенно не согревают обмякшее тело.
– Эй, кто здесь?
Голос из неоткуда. Мягкий. Убаюкивающий. Тёплый. Побольше бы тебя, Голос. Здесь так много холода, просто вечная Мерзлота! Заходи, Голос. Заходи весь! Ты спрашиваешь: «кто здесь?». Заходи – посмотри сам. Здесь есть Никого. Только Мерзлота и Никого. Кто мог оставить здесь несчастного Никого? Только Андрей. Андрей, ведь только ты. Ведь это ты?
– Ан-ндр-рей? – губы едва-едва, но вновь приходят в движение. Мне кажется, я даже на мгновение приоткрыла глаза, от чего сразу пропали и Мерзлота, и Никого, осталась только Таша.
– Андр-рей, эт-то т-ты? – надежды мало, но ведь новый год – время чудес. Отчаянно хватаюсь за мысли о тебе, чтобы оставаться в сознании.
– Погоди, погоди… помогу, – обрывками долетает до меня Голос. Тёплый. Убаюкивающий. И вновь провал.
4. Лом и дверной барабанщик
Скатерть. Приборы. Фарфор. Свечи. Чулки на полку искусственного камина и огоньки на ёлку. В жизни пожилой дамы так мало тепла. Отбивные. Заливное. Пироги. Мандарины. Но сегодня будут гости, и от этого в квартире не только тепло, но и светло. Часы ещё и не думают бить, но в предвкушении начинаем обратный отсчёт:
– … девять, десять, одиннадцать, ДВЕНАДЦАТЬ! – радость как в детстве и аплодисменты из-за чего не сразу до слуха доносится стук в дверь. Взгляд на часы: без десяти одиннадцать.
– Иду, уду, – мелодичный напев разносится по квартире.
Затвор. Щелчок замка. Звяканье цепочки. Тёплая улыбка и…
– Мама! Мне нужен лом! – обеспокоенный взгляд потерянно блуждает по квартире, не задерживаясь ни на чём.
– С наступающим, сынок, – беспокойство передаётся моментально и ступор свинцом наливает ноги, не давая сыну покинуть лестничную площадку.
– С наступающим, мама, – быстрый поцелуй в макушку и вот он уже мечется по прихожей.
– Да в чём дело? Случилось, что? – беспокойство щемящим комочком в груди и машинально хватаюсь за сердце, но уж очень картинно это выходит, – Боже! На тебя что? Напали?!
Он даже замер на секунду. Смерил меня уже не таким обеспокоенным, но даже насмешливым взглядом и улыбнулся, но всё же как-то нервно.
– Мамуль, ну прости, что я так. Ну, что веду себя как помешанный. С новым годом, дорогая моя!
И он просто стиснул меня в своих богатырских объятиях, тёплых и таких ещё по-детски милых. Вернулся на площадку. Оказывается, там подарки припрятаны. Но вручает их мне вновь с беспокойством во взгляде.
– Что-то с Олесей?
Отрицательно мотает головой.
– Если вы окончательно расстались, ничего страшного в этом нет, она всё равно мне никогда не нравилась.
– Мама, да причём здесь ты. Я же с ней живу! Извини, в общем-то, дело вовсе
