на меня, наставительно сказала: – Бога нет. Есть отец наш – Великое Небо и мать наша – Земля плодородная, если ты хочешь принести хвалу, приноси им. Остальное – ересь.
Да ради… да ради всех! Где тут кровать?
Я проснулась в районе обеда, и то только потому, что солнце, повернув к западу, заглянуло в окно мансарды небольшого дома, затаившегося в глубине густого леса. Если бы солнце не начало лезть в глаза, я бы ещё спала и спала, но, проснувшись, первым делом подумала, что ночью мне такая ахинея снилась!.. А, нет, не снилась!! Я в сказке! Быть такого не может! Но оно же есть?!
Я вскочила, подбежав к окну, выглянула на улицу. Зачем? Не знаю. Может, тут гномы по улицам шастают, или ковры-самолёты летают. Но на поляне перед домом никаких гномов не было. Никаких чудес не происходило, только фея гуляла по поляне, приминая широким кринолином густую траву. А нет, фея не гуляла. Она шла к дому. Где-то была? Одеваясь, я почему-то вспомнила о делах давно минувших дней: несостоявшемся свидании с Даней, о странном парне, спасшем меня от позора и о его таинственном друге, прятавшемся в темноте и пугавшем меня тем, что я не смогу вернуться. Откуда вернуться? Не из этой ли странной сказки?
Одевшись, я вышла из мансарды и, спустившись по лестнице, наткнулась на фею. Та поздоровалась, отметила, что я долго сплю, показала рукой на какую-то дверь:
– Туалетная комната. Умывайся, чай будем пить. Обед ты проспала.
Да, сказка – это интересно, но очень неудобно. О душе или ванной можно было только мечтать. Да и не особо тут мылись. Протирали лицо чем-то вроде одеколона, хорошо, хоть зубы чистили, используя для этого иголки какого-то местного хвойного дерева. Иголки следовало жевать, сок из иголок пенился, пена счищала зубной налёт, не хуже самой дорогой зубной пасты. Однако! Действительно, сказка.
Приведя себя в порядок, я вышла в гостиную, где за большим пустым столом, покрытым белоснежной скатертью, уже сидела Эмилия. Интересно, она меня чай пить позвала, а стол пустой. Ждёт, когда я приду?
Сзади послышалось натужное пыхтение, я обернулась… В дверном проёме, ведущем, вероятно, на кухню, показался пузатый самовар. Я думала, что самовар несёт кто-то вроде гнома, но не угадала – огромный ведерный чайник самостоятельно плыл по воздуху, оставляя за собой длинный шлейф из белого пара. Ну, вот тебе и сказка.
Пролетая мимо, самовар презрительно пыхнул паром. Ой, подумаешь, важный какой!
Дзинь! Распахнулись дверцы буфета. Блюдца рванули вперёд, как летающие тарелки, за ними, весело звеня, погнались чашки. Следом, громко звеня, пролетела коробочка с ложками; те толкали друг друга, отвоёвывая пространство, и шумно ругались, оглушая серебристым звоном. Их пыталась урезонить важная пузатая сахарница; придерживая крышку фарфоровыми ручками, она елейным сахарным тоном вещала, что ругаться стыдно и все должны дружить. Хлопнула, открываясь, кухонная дверь; из кухни примчались тарелки с едой.
Я стояла, как дура, смотрела на этот парад-алле, разинув рот. Фея не выдержала, окликнула:
– Ты
