Отец был сродни призраку. Даже шепотом его имя старались не произносить, боясь потревожить мятежный дух, старую рану.
За пределами семьи никто не знал кто он. Так было всегда. Однако Никитин разнюхал.
Память услужливо подкинула воспоминание годичной давности. Я приехала в Петербург на похороны бабушки, матери отца. Об истинной цели моего визита никто не знал, как и о том, что в офис я явилась прямиком с поминок. Этой же ночью я улетала в Тель-Авив, посему взяла некоторые вещи бабушки с собой. Все, что хотелось оставить на память, я отправила курьерской доставкой. Но некоторые вещи все же не рискнула отправлять с чужими людьми. Награды отца, его фотографии, я взяла с собой. Были среди прочего и некоторые бабушкины документы. Узнать по ним кто она, а также имя ее единственного сына, труда не составило бы. Однако для этого необходимо было залезть в мою сумку и изрядно покопаться в ней. Что ж, надо быть внимательнее к своим вещам. И «друзьям».
–Почему он не дал тебе свое имя? Боялся, что многочисленные враги отыграются на единственной дочери?
Я предпочитала молчать, пытаясь понять, куда он клонит, как много знает. Все попытки разбивались о его неуемную энергию и буйную фантазию.
–Оказывается, в своем мире он был легендой. Ближний и Средний Восток исходил вдоль и поперек. За руку здоровался с президентами, вытаскивал из-под пуль менее удачливых соратников по ГРУ. Сколько языков он знал? Арабский, Иврит, Фарси…что-то упустил?
Пять. Отец знал пять языков. И каждым владел столь же свободно, как и родным русским. А хоронили его в закрытом гробу, присвоив звание героя посмертно. Но в присутствии Никитина говорить о нем было невозможно – казалось предательством.
–Должно быть, ты решила пойти по его стопам?
–Подтянуть языкознание?
–Не играй со мной, – зло прошипел Никитин и вновь неприятно близко наклонился ко мне. – Я все про тебя знаю!
– Ты уже говорил. Я не забыла.
–Считаешь себя неуязвимой?
–Считаю, что ты тратишь мое время зря.
–Напрасно ты веришь, что твои высокопоставленные друзья в погонах заступятся за тебя!
–О каких именно друзьях идет речь?
–Черт! Да прекрати ты паясничать! –не выдержал он. – Признай уже, ты скомпрометирована! Сара Гольден, гражданка Израиля, и Мэри Родионова, гражданка США – все это ты!
–Ага, два в одном. Шампунь и бальзам в одном флаконе.
Никитин сжал зубы в глухой ярости. Должно быть ему стоило великого труда не разнести здесь все. Однако он все же сумел сдержаться. Я же наблюдала за ним без особых эмоций, со странной смесью удивления и брезгливости.
–На кого ты работаешь? На ГРУ, как и твой отец? ФСБ? Ты двойной агент?
–Почему бы и не тройной?
–Не смей ерничать! Один мой звонок куда следует и не сносить тебе головы!
Я усмехнулась. Никитину в самую пору подумать о себе. Но мозги его, как и инстинкт самосохранения, похоже, окончательно отключились.
Я сказала спокойно:
–Потратив
