на него.
Он смутился и поспешил сменить тему.
"У вас здесь очень хорошо! Мне почему-то кажется, что вы живете не одна…"
"Как вы догадались?" – искренне удивилась она.
"Не знаю. Мне так кажется…"
"Вы угадали, я живу с подругой"
"И где же она сейчас?"
"Я попросила ее переночевать у нашей общей подруги"
"Почему?"
"Потому что знала, что понравлюсь вам" – сказала она совершенно естественно и, поставив бокал на столик, выжидательно обратила к нему лицо. Он сделал со своим бокалом то же самое и подвинулся к ней вплотную. Взяв ее за руки, он мягко подался к ее лицу и отодвинул назойливого ангела. Последовала осязательная игра ртов, которая для большинства людей имеет такое же значение, как захват крепостных ворот. Убедившись, что крепость не прочь, чтобы в нее вошли, он отстранился, стянул брюки и подставил ей бедра. Приподняв подол платья, под которым ничего не было, она легко забралась на них, медленным тугим движением надвинулась на него и, нависнув, закачалась вместе с ним на кожаных волнах дивана…
16
Что он знал до сих пор о языке любви, думал он, лежа на спине рядом с притихшей Мишель. Галка, продавщица, Леля – все они по-разному и в то же время одинаково косноязычно вели себя в постели, потому что надо родиться в стране любви, чтобы говорить на ее языке, ибо как бы старательно его потом не изучали, он все равно не станет родным. При всех режимах француженка была вольна искать любви, выбирать ее, пробовать на вкус и на цвет, жить ею и предаваться ей по своему усмотрению. Неостывшими мыслями он вернулся к их троекратному "ура". На первый взгляд Мишель не предпринимала ничего сверхъестественного. Прикасаясь, прижимаясь к нему, обвивая и направляя его, она необъяснимым образом возбуждала в нем теплые быстрые токи, летучий восторг, внезапную дрожь, ласковые толчки, из чего рождалось томительное блаженство. Она придавала своим ласкам такую же обстоятельность, полноту, изящество и неожиданность, какие отличают настоящую любовную поэзию от простых междометий. Так ребенок управляет миром, заставляя взрослых умиляться и восторгаться его бессознательному совершенству. И еще он понял, что Леля совершала большую ошибку, заботясь в постели только о себе…
"Что ты думаешь по поводу контракта?" – спросила она утром по дороге в отель, куда они ехали, чтобы забрать его бумаги.
"Я подпишу его!" – не задумываясь, ответил он.
"Спасибо, ты очень любезен!" – поблагодарила Мишель, отводя глаза. Она изучала финансы в высшей школе и подрабатывала в небольшой компании друга ее отца. Ох уж эти добродушные друзья отцов!
После заключительных переговоров, где довольные французы его горячо благодарили, он отказался от прощального ужина и отправился с Мишель на ее букашечном R4 колесить по городу. Праздничная карусель продолжалась до вечера, затем они ужинали в небольшом итальянском ресторане недалеко от Люксембургского сада, потом вернулись к ней, пили Мартини, целовались на диване и болтали обо всем, что приходило на ум. После
