просто и популярно объяснил своей любимой женщине и соратнице, что эта «постель» могилой называется. Скорее всего, и могилы-то не будет. Зароют их большевики, как собак, в какой-нибудь таёжной канаве – и всё! Совсем скоро, не пройдёт и четырёх часов – они будут на приисках, в селе Керби.
– Там нас уже краснопузые ждут, – сказал Плотов. – Вот так-то, моя дорогая, начальница штаба. От нашего, когда-то многочисленного анархистского отряда, теперь остались только воспоминания. Япошки нас крепко потрепали, да и большевики им… помогли.
– Как я их ненавижу, большевиков этих!
– А мы ведь с тобой, Юлька, меньше года тому назад в красных ходили. Да ведь и по бумагам у них и ныне числимся, как и покойный наш атаман Яков Тряпицын. Царство ему небесное! Но теперь ты их ненавидишь.
– Мы стали совсем другими, Паша.
– Ах, Юлька, Юлька! Ненавидеть мы научились. А ведь народ возлюбить надо, объяснить массам то, в чём они… заблуждаются. Обидно очень, что там ведь, среди большевиков, сотни наших товарищей осталось. Не разобрались в ситуации, а может, решили по лёгкой стезе пойти. Но судить их стоит. Не могу понять, кто они. Предатели, в большинстве своём или заблудшие овцы.
– Не по головке же нам их гладить за то, что они против народа пошли. А он, народ российский, ничего так толком и не понял, и всё ещё верит тем, кто уничтожает его, кто не даёт ему никаких шансов и возможностей быть свободным и счастливым. Да и детям детей наших не будет радости от этой чёрной и не простой власти. Дети их детей иными сделаются. Ведь тому, кто много имеет, хочется обладать ещё большим.
– Как всегда, ты права, Юля. Я в… теперешнем случае поддерживаю лозунг коммунистов «Кто не с нами, тот против нас». Они теперь, оставшиеся в рядах самого Дьявола, не только наши идеологические враги, но и всего рода человеческого. И щадить их не стоит! Тот, кто хоть однажды молился на эту «красную тряпку», будет поклоняться и другой.
– Начало был добрым, но в их ряды пришли и совсем не те, кто желал всяких благ российскому народу. Очень скоро их будет много.
– При любой власти они останутся на плаву, будут одеты, обуты, при деньгах и… нос в табаке. Это нелюди! Будем драться до последней капли крови с ними за счастье народа,. Нам встать на защиту ограбленных, униженных и оскорблённых.
– Мы прозрели, Пашенька, люди наши прозрели. Был же Кронштадт, да многое, что было! Сколько они людей-то угробили невинных. Куда делся Нестор Петрович? Куда? Не его ли руками Перекоп был взят?
– Понятное дело. Раньше им народ свято верил, а теперь их боится. Русский человек слишком прост и… доверчив. Не все спасутся. А Махно, свет славянской анархии, мне верный человек передал, сейчас то ли в Мюнхене, толи в Париже. Жива анархия – истинная свобода – и жить будет!
Один Бог знал, верил ли в то, что и сам-то говорил, Плотов. Но, как водится, заваренную кашу надо было кому-то расхлёбывать. Это и выпало на долю левых эсеров и анархистов, именно тех людей, которые,
