них лозунг «кто не с нами, тот против нас» – явление весьма и весьма материальное и явное. Что же это означает? А только то, что перемены неизбежны и, наконец-то, появится со временем у «российского руля» истинный кормчий, а не человек, сидящий на двух стульях. Ему некогда будет пиарится и по ночам играть в хоккей, ибо страна, на самом деле, в опасности.
Разговор на животрепещущую тему между Плотовым и Фолиной продолжался.
– Как бы там ни было,– взгляд Павла стал суровым,– есть, Юлия, истинный Божий Суд. Он пострашней будет даже самых кровавых революций и репрессий. Все мироеды за злодеяния свои ответят. Придёт тот час, когда жажда будет их мучить вечная, но уже не дано будет извергам напиться ни крови, ни воды.
– Не скоро такое произойдёт. Но, может быть и случится… А сейчас к власти пришли нелюди… без совести и чести.
– Мне, Юлия, хочется верить в истинно свободную Россию, в настоящую народную демократию страны моей, в небедствующих людей.
– Очень много мы хотели, да не дали нам даже добрым людям добра пожелать.
– Но не за горами их чёрный час. Погоди!
– Всё одно, Паша. Придёт время, когда дети их детей преобразятся, станут новыми князьями и боярами и забудут начисто о том, что даже их гнусные пращуры вышли, всё-таки, из народа.
Юлия убеждённо говорила о том, что это сейчас новые господа Бога хают, порождая своей крамольной идеологией тупых и беспощадных идолов. Но их дети и внуки, потомки затаившихся бесов в человеческом обличье будут строить и храмы, подобные божьим, и попы продажные за мзду будут освещать кадилами своими пивные заведения и дома терпимости. Да и не грехом станут считаться крёстные ходы вокруг… частной собственности.
– Ну, ты, Юлька, говоришь так, словно бывала в том… будущем, – задумчиво заметил Плотов. – Может быть, всё и не так произойдёт. Может быть, малина-земляника, в братстве и равенстве люди российские… процветать начнут. Не будет знать человек… обычный нужды, ибо трудом своим отгородится он от нищеты.
– Как бы хотелось, Паша… Но уже не видать счастья России. Ведь большевики у власти. А вот они и накрутят дел чёрных, причём, так, как им надо… для разора и произвола. Ты же не глупый, атаман.
– Видать, ты права… А наш славный товарищ и командир Яков Иванович Тряпицын ведал, что творил. Оно просто верил… в освобождение народа. Понятное дело, малина-земляника, что ведомо нынешним красным боярам, что добро, имеющееся в Обители Земной, дано всем людям в равных долях и на временное пользование.
– Всё так.
– А свинья в золотой карете таковой и останется, и ведь умирать-то ей нельзя, ибо не Человеком она предстанет перед Всевышним. А смерти нет, Юленька, особливо для тех, кто за народ жизни свои отдаёт. Пусть даже не вспомнят о нас потомки, а героями и страдальцами назовут совсем не тех, кто жил помыслами народа своего… Но Господь-то нас не оставит.
– Оно верно, Паша. Дерьмо
