кожу бусам у себя на шее. – Мне надо торопиться, ведь лето уже на исходе, день идет на убыль. Еще месяц – и придет осень, а за ней и зима, время, когда я слабее всего, когда дни сумрачные и очень-очень короткие. Я хотела изловить фэйри до того, как закончится лето…
– И тогда ты совершишь самую большую глупость, на которую только окажешься способна, – с какой-то неожиданной веселостью произнес Раферти, крепко сжимая пальцы на моем плече. – Видишь ли, малая, таким способом, каким ты описала, привязать к себе можно только раба, слабого, плохо одаренного фэйри, который будет подчиняться каждому твоему слову, будет следовать за тобой по пятам – но ровно до того момента, пока ты не оступишься или не утратишь бдительность. Это все равно, что взять охранять дом ленивую, беспородную, полуголодную шавку, которая пропустит грабителя за кусок мяса. Нет, девочка моя, так ты себе защитника не получишь, только слугу, который будет тихо и незаметно копить в себе ненависть, которая рано или поздно выплеснется наружу и, скорее всего, уничтожит тебя.
– Разве слабый фэйри – обязательно подлый? – изумилась я, подходя к деревянному мосту и ступая на чуть скрипящие под ногами доски. От воды поднимался легкий туман, тянуло холодом, острым запахом осоки и кувшинок. Я остановилась на середине моста, опираясь о гладко оструганный, выглаженный непогодой и человеческими руками поручень, и посмотрела вдаль, туда, где над макушками деревьев, чернеющими на фоне темно-синего звездного неба, виднелась острая маковка Одинокой Башни.
– Не совсем, – Раферти тяжело оперся о поручень рядом со мной, и дерево протестующее скрипнуло. – Видишь ли, малая, у волшебных существ все устроено иначе. Не так, как у людей. Человек может быть мал ростом, слаб телом или немощен в старости, но душа его может быть огромна в своей величественности и милосердии, а воля крепче железа и тверже камня. В тщедушном тельце ребенка будет сокрыта столь яростная и несгибаемая тяга к жизни, что он выживет там, где погибнут десятки, а то и сотни его соплеменников. Речи немощного старца способны воспламенить дух целого народа и отправить его на войну или же на возрождение погибающей страны из руин и пепла. Мать вынесет свое дитя из горящего дома, не чувствуя боли, гонец со стрелой в боку доскачет до гарнизона, чтобы передать важную весть и умрет, лишь только когда долг его будет исполнен.
Старый бродяга неожиданно мечтательно улыбнулся, резкий порыв ветра взметнул буйные седеющие кудри, приподнял полы тяжелого потрепанного плаща. На мое плечо осторожно легла широкая теплая ладонь, и на меня будто бы снизошло спокойствие и чувство безопасности. Здесь, посреди летней ночи, на мосту через реку Ленивку, по берегам которой еще сияли редкие лепестки костров, я ощутила себя так беззаботно, как когда-то давно, в детстве.
Пока еще были со мной море, солнце, небольшая рыбацкая деревня. Матушка с ее сухими, мозолистыми руками, и сестра Ализа, яркая, ласковая – будто весеннее солнышко…
– А у волшебных созданий – что у ши-дани, что
