монаху. Лишь еще один безымянный послушник Кора. Он обернулся к своему спутнику, элегантному мужчине с гривой седых волос, задумчиво поглаживавшему бороду, глядя в зарешеченное окно. Падавший на его лицо мерцающий свет не позволял определить возраст мужчины.
– Ты так и не снял губернаторский перстень, Бел, – заметил Гайл.
Оставив свои раздумья, мужчина убрал легко узнаваемое кольцо в карман.
– Только прислушайся к реву толпы, Гурвон. – Его голос нельзя было назвать восторженным, однако он явно был впечатлен, что случалось редко. – На одной лишь площади должны скучиться свыше ста тысяч горожан.
– Мне говорили, что посмотреть на церемонию соберутся больше трехсот тысяч, – отозвался Гайл. – Однако парад увидят не все. Натяни свой капюшон.
Криво улыбнувшись и тихо вздохнув, Белоний Вульт, губернатор Нороса, повиновался. Гурвон Гайл возвысился, оставаясь в тени, а вот Вульт скрываться ненавидел. Впрочем, сегодня действительно был неподходящий день для того, чтобы привлекать к себе внимание.
В дверь тихо постучали, и в комнату вошел еще один человек. Он выглядел стройным, а оливковая кожа и вьющиеся черные волосы выдавали в нем лантрийца. Человек был одет в роскошный красный бархат. В руках он держал богато украшенный епископский посох. Его лицо было овальным, губы – по-женски полными, а глаза – узкими. Оказавшись рядом с ним, Гайл почувствовал, что его кожу покалывает от антигностических оберегов. Церковные маги зачастую страдали паранойей. Откинув назад свои непослушные черные кудри, епископ протянул украшенную кольцом руку.
– Лорды Нороса, готовы ли вы стать свидетелями Благословенного События?
Вульт поцеловал руку епископа:
– Готовы и ждем этого с нетерпением, лорд Посох.
Все епископы Кора отказывались от своих семей, принимая фамилию Посох, однако этот человек был родственником графа Болье и считался одной из восходящих звезд Церкви.
– Зовите меня Адамус, господа. – Прислонив посох к стене и натягивая капюшон такого же серого плаща, как и те, что были на двух других мужчинах, епископ улыбнулся, словно ребенок, играющий в переодевание. – Пойдем?
Епископ провел их по темному проходу, и они стали подниматься по осыпавшейся лестнице. С каждым шагом шум усиливался: подобный пчелиному жужжанию гул человеческих голосов, звуки труб, барабанная дробь, песнопения священников, крики солдат и топот тысяч сапог. Они чувствовали все это сквозь каменную кладку. Казалось, сам воздух вибрировал. Поднявшись по лестнице, они оказались в маленькой лоджии с видом на Плас д’Аккорд. Рев стал по-настоящему оглушительным.
– Великий Кор! – крикнул Гайл озадаченно улыбавшемуся Вульту.
Оба они многое повидали, однако это впечатлило даже их. Перед ними раскинулась Плас д’Аккорд, сердце города Паллас. А Паллас был сердцем Рондельмара, сердца Юроса. Сердца Империи. Величественная площадь была тем театром, где разворачивались бесконечные политические пьесы, разыгрываемые сильными
