было столь очевидной неправдой, что императрица-мать вздернула бровь.
– На деньги, которые я потратила на вчерашнее платье, можно было бы организовать новый священный поход, – заметила она сухо. – Надеюсь, вы не хотите сказать, что мне просто следовало надеть крестьянскую сорочку, губернатор Вульт?
– Я лишь имел в виду, что любые украшения меркнут перед вашим прекрасным лицом, святая госпожа, – ответил Белоний невозмутимо.
Вульт был тем еще льстецом.
Окинув его оценивающим взглядом, Луция жестом указала на два стула напротив нее. За столом сидели четверо мужчин. Одни смотрели на вновь прибывших равнодушно, другие – враждебно.
– Позвольте мне поздравить вас с канонизацией, Ваше святейшество, – продолжал Вульт. – Никогда не встречал человека, заслуживавшего бы подобного признания больше.
Луция мило улыбнулась, напомнив, скорее, хорошенькую девочку, принимающую похвалу за внешний вид, чем канонизированную правительницу. Однако подслушанные Гайлом рассказы о том, что она делала с теми, кто вызывал ее недовольство, леденили даже его закаленную в житейских передрягах душу. Откуда ему было знать, как выглядят и ведут себя святые?
– Добро пожаловать в Тайный совет Рондельмара, – сказала Луция, изящно взмахнув рукой. – Вам знакомы эти господа? Позвольте же мне их представить. – Она указала на высокого, лысеющего мужчину, выглядевшего лет на сорок, но прожившего, вполне возможно, все восемьдесят. – Это – граф Калан Дюбрайль, имперский казначей.
Дюбрайль коротко кивнул. Его древние глаза смотрели куда-то вдаль.
Волосы сидевшего рядом с ним мужчины были седыми, но его лицо выглядело моложавым, а телосложение атлетичным.
– Я Кальт Корион, – произнес он холодно. – Я помню вас, Вульт. – Казалось, Корион вот-вот сплюнет. Он обернулся к Луции: – Не понимаю, зачем им к нам присоединяться – это Тайный совет, а не базарное кафе, в котором путешественники могут поделиться своими мыслями. Я читал план, и мне не нужно, чтобы его мне пытались впарить они.
– План, который мы намерены осуществить, был разработан этими господами, дорогой Кальт. Будь с ними любезен.
– Я был с норосцами настолько любезен, насколько это имело смысл – во время Мятежа. – Корион самодовольно ухмыльнулся Белонию. – Ваш меч все еще висит в моем зале для трофеев, Вульт.
– На здоровье, – ответил Вульт елейно. – У меня есть более мощное оружие, которое никому не отнять.
«Осторожно, Белоний, именем Кора, – подумал Гайл. – Это же треклятый Кальт Корион!»
Презрительно фыркнув, Кальт Корион взглянул на Гайла.
– А это – знаменитый Гурвон Гайл? Полагаю, уже слишком поздно для того, чтобы отменить имперское помилование и повесить его?
– Мятеж был давно, – произнес Гайл мягко, встретившись взглядом с рондийским генералом.
Прошло
