новобрачных и их гостей продвигалась довольно быстро: конвейер работал без сбоев. Подошёл наш черёд. Сотрудница дворца, с уже отработанной интонацией радости и взволнованности, поздравила нас и передала слово заслуженному токарю завода «Арсенал» – он и представлял общественность. По такому случаю на него надели галстук, который ему ужасно мешал, он одной рукой держал текст поздравления, другой – всё время пытался растянуть свой ошейник. Мы расписались, обменялись кольцами, поцеловались и поехали в мой любимый ресторан «Динамо».
ОКОЛЬЦЕВАЛ.
Гостей было человек 50. Мне подарили к свадьбе бутылку французского «Шампанского, которое в то время было недосягаемым дефицитом. Я показал его гостям и объявил, что эта бутылка – приз за самый остроумный тост. Поэтому каждый старался выиграть, было шумно и весело, все искренне радовались, что, наконец, завершился наш с Майей трёхлетний марафон. И только во мне, не затухая, тлело скрытое чувство тревоги: смогу ли я жить семейной жизнью?
Мама и папа предлагали, чтоб мы поселились у них, но я не согласился: я знал, что каждая мама, особенно, еврейская, какую бы супер-потрясающую жену не привёл сын, уверена, что он достоин лучшего. И потом, две женщины под одной крышей (мне говорили, так выглядит китайский иероглиф, обозначающий ссору) – это тяжелейшее испытание для обеих, не хотелось подвергать ему и маму и Майю. Поэтому мы стали жить у её родителей, которые отдали нам отдельную, изолированную комнату, вход – прямо из прихожей, мы могли в любое время уходить, приходить и приглашать к себе гостей.
Одно только мне не понравилось: Ефим Наумович, если у него вдруг возникало желание пообщаться или просто проверить, чем мы занимаемся, позволял себе в любое время открывать нашу дверь без стука. Когда он это проделал дважды, я прибил изнутри крючок, и третьего раза уже не было.
Майя, ещё за год до свадьбы, под моим нажимом, ушла с кинокопировальной фабрики и поступила учиться в пединститут на вечернее отделение факультета психологии. А чтобы был рабочий стаж (иначе на вечерний не принимали), работала воспитателем в детском садике. До работы и после, она успевала купить продукты, приготовить завтрак, обед, ужин – она была счастлива, что, наконец, имеет мужа и свой семейный дом.
Памятуя папин завет, я прервал встречи с Зосей и остальными моими «девушками», чтобы до Майи не доходили пересуды, которые, конечно же, больно бы её ранили. Я обо всём написал Лике. Я старался вести себя, как порядочный муж, но уже через три-четыре месяца начал маяться: мне не хватало новых встреч, знакомств, приключений.
КОМИТЕТ ДРАМАТУРГОВ – СПАСЕНИЕ ДЛЯ УТОПАЮЩИХ ЕВРЕЕВ
Вте времена развернулась новая «компания»: борьба с «тунеядцами», теми, кто не работает и не получает регулярную зарплату – их клеймили, позорили и даже выселяли из городов. Я нигде не служил, не получал зарплату и, естественно, подпадал под это определение.
Однажды, за год до моей женитьбы, в нашу квартиру явился участковый и между нами состоялся такой диалог:
– Соседи
