жаждой, она несёт смерть каждому, кого повстречает.
– Экая стерва, – засмеялась путана. – Но зачем…
– Затем, что никакой вампирши может и не быть. Говорю же, слухи. Но если даже она существует, и мы о ней знаем, значит, кто-то повстречался с этой бестией и остался жив. А из тех, на кого охотился Тёмный Герцог, в живых не осталось никого. И, выбирая между встречей с лучшим наёмным убийцей Эльхаара и каким-то ожившим трупиком, я выберу трупик. А ты?
Девушка не ответила, и неожиданно возникшей паузой поспешил воспользоваться бродяга:
– Э, не, я так не согласен! Вообще! Накостылять вашему Герцогу мне труда не составит, будьте уверены, но что прикажете делать с мертвяком? Это ж, считай, ни болевых точек, ни удушающего приёма не провести… Дважды не убить, ха-ха! Ну, вы меня поняли…
Понял его кто-нибудь или нет, так и осталось не понятным, и дальнейший путь отряд продолжил в молчании. Илия, Джол и Джеген вновь погрузились в размышления, общее у которых было только одно – с каждой секундой нараставшее беспокойство. В немалой степени этому способствовали окружавшие их пейзажи. Кругом и всюду – тёмные силуэты одинаковых домов, и сколь путники не шли вперёд, никуда не сворачивая, их преследовало ощущение, что минутой ранее здесь уже проходили. Так рождается безысходность. Похожие друг на друга при свете солнца, по ночам дома и вовсе становились неразличимыми, нескончаемыми. Как будто сам Эльхаар не желал отпускать этих четверых. Глазницами окон глядел он на дерзких беглецов, отчего-то решивших, что им по силам найти верную дорогу.
На небе, как назло, почти не было звёзд, луна спряталась в тучи. Джолу пришлось положиться на своё чутьё. Он знал, что идти нужно вперёд, но уверенность его таяла с каждым новым шагом. Они должны были выйти из города уже пару часов назад… И не вышли. Неужели заблудились?
Навстречу им больше никто не встречался. С одной стороны, это обнадёживало, ибо в столь поздний час на восточных окраинах города всегда немноголюдно, с другой – вызывало чувство какого-то дикого одиночества. Нечто подобное, пожалуй, испытывают люди, оказавшиеся посреди моря. Куда ни глянь – стихия, и только она одна. И если даже известно, в какую сторону нужно плыть, на душе всё равно скребут кошки. Необъятны морские просторы. Необъятен Эльхаар.
– Чёрт, тоскливо-то как! – не сдержалась Илия. – Походу заплутали…
– Нет худа без добра, – отозвался Паук. – Нас не найдёт Тёмный Герцог, коль уж мы сами себя найти не можем.
Они ещё долгое время двигались вперёд, когда Эльхаар, восхищенный, видимо, упрямством беглецов, решил-таки выпустить их на свободу. А кто сказал, что стихии, пусть даже и воздвигнутой из камня, не может быть свойственно милосердие?
Между городом и окружавшей его природой не было преград. Ни рвов, ни каменных стен – ничего, кроме незримой линии. Она словно разделяла два совершенно разных мира. Достаточно было сделать один шаг, чтобы оказаться не на выложенной камнем улице, а на так называемой Неживой тропе. Прежняя
