style="font-size:15px;"> «Самое главное замечание, какое я должен сделать, заключается в том, что большинство членов кабинета и все руководители Англии считают – вторжение неизбежно, – докладывал Гопкинс президенту. – Они днем и ночью напрягают все усилия, чтобы подготовиться к его отражению. Они верят, что вторжение может произойти в любой момент, но не позже 1 мая. При этом дух народа и его решимость сопротивляться вторжению выше всяких похвал. Как бы свирепо ни было вторжение, Вы можете быть уверены, что они будут сопротивляться, и сопротивляться эффективно. Поэтому я настаиваю самым решительным образом на том, что всякий шаг, который Вы можете предпринять для удовлетворения неотложных нужд Англии, должен основываться на предположении, что вторжение произойдет до 1 мая»[118].
Черчилль одержал важную дипломатическую и стратегическую победу, убедив Гопкинса в неизбежности сражения, в силе британского народа и как следствие – в необходимости помощи. Столь эффективное действо стало возможно благодаря многим факторам, не последнее место среди которых заняли невербальные коммуникации.
Встречи с президентом
И Черчилль, и Рузвельт понимали, что визит Гопкинса в Великобританию – это всего лишь прелюдия к их личной встрече, необходимость в которой назрела уже давно.
«Черчилль хочет встретиться с Вами, и как можно скорее, – писал Гопкинс в своих письмах-отчетах президенту. – Я рассказал ему обо всех затруднениях, испытываемых Вами, пока законопроект о ленд-лизе не принят. Я уверен, что такая встреча между Вами и Черчиллем совершенно необходима – и притом в ближайшее время, так как бомбежки продолжаются и Гитлер не ждет решений Конгресса»[119].
Сам Черчилль говорил о необходимости встречи с президентом следующим образом:
«Мне очень хотелось встретиться с Рузвельтом, с которым я вел уже в течение двух лет переписку, становившуюся все более и более дружественной. Кроме того, наше личное совещание еще больше подчеркнуло бы крепнущее сотрудничество Англии и Соединенных Штатов, встревожило бы наших врагов, заставило бы призадуматься Японию и ободрило бы наших друзей»[120].
Черчилль предложил отплыть «с небольшой группой сопровождающих на крейсере и как бы случайно встретиться с президентом в назначенном месте, чтобы на досуге обсудить все проблемы»[121].
В июле 1941 года Гопкинс снова посетил Соединенное Королевство. Во время одной из бесед с премьер-министром в саду на Даунинг-стрит он сказал, что президент поддерживает предложение Черчилля встретиться в какой-нибудь уединенной бухте. Например, в бухте Плацентия-Бей в Ньюфаундленде.
Черчилль тут же связался с королем.
«Я не думаю, что наш друг попросил меня совершить столь далекую поездку для проведения встречи мирового масштаба, если только он не планирует сделать шаг в нашем направлении, – написал он и добавил: – Хотя эта встреча и есть, сама по себе, шаг вперед»[122].
Двадцать
Там же. – С. 430.
Там же. – С. 413.
Письмо от 3 августа 1941 г. См.: Churchill papers, 20/20;
