style="font-size:15px;"> Форм-брам-рей – деревянная балка, прикрепленная поперечно к мачте для несения паруса. Форм-брам-рей – третья снизу рея первой мачты – фок-мачты.
Штурман – корабельный офицер, ведавший ходом корабля и рулевым управлением.
Рейд – часть прибрежной воды, удобной для стоянки судов и защищенное от ветра.
Арсений? Вот уж не чаял встречи, – удивился Яков, увидев Арсения, в голландских костюмах разодетого.
Давно с тобой, Яков, я встречи ищу, – сказал Арсений.
Что так? Аль нужду в чем имеешь?
Нужду не имею, а потребность в тебе великую нахожу.
Во мне? Какого же она свойства, потребность твоя состоит?
Ты как уж заметил, наверное, на службе государевой я состою. На верфи фрегат особенный выстроен, слыхал что-нибудь про это?
Доходило до меня подобное, но значения не придавал, признаюсь честно.
Так вот, я капитаном корабля этого поставлен государем нашим, Петром Алексеевичем, и осенью этой идем с купцами в Англию.
Что ж, дело хорошее, и мой тесть хотел, помню, свой корабль в караван ваш пристроить, только воевода не дал согласие на это. Ох, и злой он давеча вернулся.
Команду я набрал и обучил с Божьей помощью, но вот в море выйти не решаюсь пока.
Что ж так?
Нет в моей команде штурмана, а без него как-то не клеится у меня работа по воде здешней ходить.
Это не беда, Арсений. Для опробования сил экипажа и пригодности его к делу морскому, а равно как и фрегата твоего к походу предстоящему возьмусь я направлять тебя в синеве Беломорья нашего. Я пока без особого дела здесь нахожусь, так что дня на два, на три, тесть, думаю, отпустит. Когда к испытанию-то думаешь приступить?
Вот спасибо, Яков. Так через дня два, наверное, приготовления необходимые закончим. Ты подходи послезавтра, как солнце чуть выглянет. К рейду, где фрегат наш стоит, там тебя шлюпка ждать будет.
Как и условились, Яков через два дня к восходу солнца на берегу стоял. На шлюпке, посланной с «Петра I», был доставлен на мостик корабельный, где Арсений всей работой экипажа управлял для приведения корабля-фрегата в движение по глади водной.
Спустились по реке благополучно и, как на широкие просторы вышли, тут беда с экипажем, ни разу в море не бывавшем, и случилась. Когда судно-то на якоре обреталось, паруса-то спускать научились, а вот как на ходу-то, да ветер в спину, так зараз четырех с грот-марса-рей и сдуло. Снова без насмерть зашибленных не обошлось. Часа через три только берег из глаз скрылся, волна поднялась и давай корабль-фрегат из стороны в сторону мотать – у народа сухопутного морская болезнь жизнь дала. Кто на рее сидел, так прямо оттуда живот свой чистил, а кто на палубе, так тот наполовину за борт свесился и час в таком виде пребывал, пока с зеленой мордой обратно не показался.
