начале в колхоз тех, кто беднее. Если кто побогаче соглашался в колхоз, то его еще вначале не брали. Высасывали из него все, что нажито было. Больше зерна должен был отдать, т.е. подать больше. Так почти весь урожай забирали, а уж когда разорят совсем, тогда запишут в колхоз. Если было две коровы, то одну в колхоз. Если были амбары, конюшни, то забирали. Обломают и в колхозные конюшни.
Кто не в колхозе был, тому все урезали, землю плохую давали. 50 соток выпаса определяли. Жить-то надо как-то и вступали в колхоз. Как деревня, так свой колхоз. Но в деревнях в то время народу-то было много. В семье по 5-6 детей. Вымерли, кто работал в колхозе, каждому свой осырок23, примерно 50 соток. Хочешь сей какую культуру, а можно и на покос.
В колхозах работали за трудодни. В конце отчетного года подсчитывали в среднем какой урожай. Примерно 15-20 ц с га. Обязательные поставки 2 центнера с га государству. Были отдельные государственные тракторные организации МТС, которые помогали в колхозе с техникой. Им колхоз тоже платил или деньгами, или зерном.
Иногда были года, когда на трудодень и по 200 г зерна да по 20 коп. Если, например, в год 700 трудодней вдвоем то примерно 200 г, получалось 140 кг. И это уже на весь год надо растянуть. Иногда не хватало хлеба, так выписывали авансом. У нас в деревне одного раскулачили. Дом у него был пятистенок, мельница, молотилка и 2 коровы. Его сперва выселили из дома. Дом взяли под правление колхоза. Дети с женой уехали к сестре, а его на Урал, в шахты.
Многие и давились, когда их раскулачили. Жалко было своих трудов. В первые годы все было на счету, даже навоз. Вывезешь норму на колхозное поле, а уж потом всего телегу себе. Потом колхозы начали укрупнять. В маленьких колхозах председателя выбирали из своих. А в новые больше направляли из города коммунистов.
«Работали много»
Кривошеина Мария Матвеевна, 1922 г., дер. Зимник.
Председатель стоит рукой машет – вот это товарищи надо сделать, это надо сделать. Все на канавах, где на дому-то, вот в нашей избе, где эко чудо людей уместишь. Собирали с палкой по окошкам, бежишь к каждому окну: «Эё, на собранье, на собранье». Где там решат собраться, туда и зовешь: «У Митьки под окошко!». Вопросы решали разные, смотря какое время было. Телефонов не было, на конях вот собирутся бригадиры, три бригады у нас было, три бригадира, один председатель.
Дак чо на сходе спокойно, решали сообща, чо надо вперед сделать нет, раньше не ругались как-то, не орали. Это ведь счас без матерного слова за стол не садятся. Раньше так не матерились дома, боялись. Идет председатель, дак все ведь клонятся, а счас председатель скажет слово, дак ему двадцать в ответ. Раньше ведь не смели.
Табельный день у нас был с 5 часов утра бежишь на конник запрягать и вперед до вечера, – от зари до зари пока светло, все пашешь.
Зимой, если молют, дак с трех утра, разные ведь работа-то были. Коней ведь мы вот гоняли, да сколь не охота вставать, даже ведь мешки заставляли ворочать. Зимой сено возили с лугов. Весна придет, тут уже пашня, посевная, потом навоз вывозят. Всё до
