же завтра в школу идти, – сказал я ей.
– Да я знаю, – ответила Марго. – Завтра учебный день и послезавтра тоже, но если об этом много думать, девичьи мозги не выдержат. В общем, да. Завтра на уроки. Поэтому надо спешить, чтобы к утру успеть вернуться.
– Не знаю.
– Кью, – сказала она, – Кью, дорогой. Мы же с тобой старые друзья?
– Мы не друзья. Мы просто соседи.
– Господи, Кью. Я что, недостаточно хорошо к тебе отношусь? Разве я не велела своим мальчикам на побегушках быть с тобой помягче?
– Гм, – с сомнением ответил я, хотя всегда подозревал, что это именно благодаря Марго Чак Парсон и его дружки нас не трогают.
Она моргнула – оказалось, что у нее даже веки накрашены.
– Кью, пора идти.
Вот я и пошел. Выскользнув из окна, мы, пригибаясь, побежали вдоль стены моего дома. Когда мы добрались до минивена, Марго шепотом велела мне не закрывать дверцы – слишком много шума. Я переключился на нейтраль, подтолкнул машину, и она покатилась по дорожке. Миновав два дома, я наконец завел двигатель и включил фары. Мы закрыли дверцы и поехали по серпантину бесконечности Джефферсон-парка; построенные тут домики до сих пор казались новехонькими пластмассовыми модельками, это была такая игрушечная деревенька, населенная десятками тысяч настоящих людей.
Марго заговорила:
– Дело в том, что на самом деле им пофиг; им просто кажется, будто мои выходки очерняют их в чьих-то там глазах. Ты вот знаешь, что он сейчас сказал? «Свою жизнь можешь портить сколько хочешь, не мое дело, но не ставь нас в неловкое положение перед Джейкобсенами – они наши друзья». Смехотворно просто. Ты не представляешь себе, какие препятствия они чинят, чтобы я из этого сраного дома не вышла. Помнишь, как в фильмах про побеги из тюрьмы скомканную одежду кладут под одеяло, чтобы сразу не заметили?
Я кивнул.
– Так вот, моя мама поставила в моей комнате радио-няню, чтобы слышать, как я ночью сплю-дышу. Мне пришлось дать Руфи пять баксов, чтобы она легла спать в моей комнате, а под ее одеяло я запихала кучу одежды. – [Руфи – это младшая сестренка Марго.] – Это, блин, хуже, чем «Миссия невыполнима». Раньше-то я могла сбежать просто так, как любой нормальный американский подросток – вылезти из окна и спрыгнуть с крыши. Но сейчас я как под гнетом фашизма живу.
– Так ты мне скажешь, чем займемся?
– Сначала едем в «Пабликс». Ты должен будешь закупить продуктов, зачем – позже объясню. А потом – в «Уол-март».
– Мы что, по всем крупным торговым точкам центральной Флориды проедем? – спросил я.
– Сегодня, милый, мы компенсируем много зла, учиненного другими, и сами нанесем этим другим немного вреда. Первые станут последними, последние станут первыми, а кроткие немного земли унаследуют. Но прежде чем мы начнем творить радикальные перемены в мире, надо заехать в магазин.
Как раз в этот момент я подъезжал к «Пабликсу», на стоянке практически
