это в океан? – хрипло спросил он.
– Нужно, – ответила Анжелика, кивнув и не глядя на обрезок оружия.
Мавранос отвел правую руку за спину и резко выбросил вперед, как будто забрасывал удочку, в последнее мгновение раскрыв пассатижи. Окровавленная металлическая вилка перевернулась в воздухе, сверкнув на мгновение в горизонтальных солнечных лучах, и исчезла под волнами.
Кокрен снова посмотрел на тело Скотта Крейна. На темной бороде блестело пятно свежей алой крови, но бледное, прорезанное морщинами лицо оставалось таким же безмятежным и величественным, как прежде, и он напомнил себе, что в данное время Скотт не способен ощущать боль.
Два серебряных доллара лежали на камнях возле босых ног Скотта.
– Разве их не нужно положить на глаза? – спросил Кокрен.
– Нет, – резко отозвалась Анжелика. – Это его плата за проезд туда. А нам нужно, чтобы он вернулся.
«Тогда зачем они вообще здесь нужны?» – сердито подумал Кокрен. Его вытянутая вперед рука уже начала уставать.
Анжелика наклонилась, подняла веточки мирта и золотую зажигалку, откинула крышку и чиркнула кремнем. Веточки сразу же занялись почти невидимым пламенем; до Кокрена долетел ладанный запах дыма.
Анжелика кивнула Пламтри.
Пламтри повернулась к уже игравшей бликами серой воде, подняла стакан и приостановилась.
– И даже не Валори? – чуть слышно спросила она, явно не обращаясь ни к кому из присутствовавших. – Это моя чаша?
Кокрен, стоявший сбоку от нее с неуклюже поднятой рукой, видел, как по щеке девушки побежали слезы, выбитые ветром из глаз.
– Скотт Крейн! – громко выкрикнула она волнам и светящемуся туману. – Я знаю, ты (чтоб тебя!) меня слышишь! Войди в меня, в тело твоей убийцы! – И она поднесла стакан к губам и выпила все до дна тремя судорожными глотками.
С барабанным грохотом, похожим на звук лесного пожара, на полуостров обрушился внезапный, взметнувший фонтанчики брызг, ливень, слившийся в единый ковер на камнях и покрывший рябью поверхность моря. Стремительно надвинувшуюся завесу летящей воды озарили две белые вспышки молний, и в мраморных стенах раскатился настолько мощный удар грома, что Кокрен с трудом удержался на ногах.
Волосы Пламтри сразу промокли и легли извивающимися, как змеи, прядями; она запрокинула голову и выкрикнула три слога яростного хохота.
– Запек в пирог пирожник две дюжины дроздов! – проревел из ее открытого рта голос Омара Салвоя. – Когда пирог поставили и стали резать вдоль, то все дрозды запели: «Да здравствует король!»
Кокрен все же потерял равновесие и, извернувшись, упал на четвереньки, больно ударившись о камни локтями и коленями.
Останки Скотта Крейна оказались в каких-то паре футов от его лица. Теперь из воротника рубашки торчал голый серый череп, промокшая ткань облепила выпирающие ребра, живот исчез вовсе, а вместо кистей рук оказались
