перебил нетерпеливый голос на другом конце линии. И еще одна странность – видеосвязь не была установлена, хотя сейчас уже практически никто не прибегал к простым голосовым вызовам.
– Элла, Элла, Элла… О чем ты думала, дорогая моя? – Нарочитая мягкость голоса с ист-эндским акцентом делала его еще более пугающим даже без технических средств усиления эмоционального воздействия. Этого было достаточно, чтобы Тео застыл на месте и не стал объяснять, что он не Элла. – Мы великодушно продлили тебе срок на два дня, но ты до сих пор ничего не принесла. Дом знает, что ты сделала, ну и сказать, что он тобой недоволен, – это ничего не сказать. Должен заметить, что он невосприимчив к твоим прелестям. И чем это, по-твоему, может для тебя закончиться, черт побери?
Говоривший сделал паузу. Трудно сказать, то ли для усиления эффекта, то ли ожидая какого-то ответа. Тео решил, что лучше всего сейчас будет помолчать, и стал ждать продолжения.
– Все это крайне прискорбно, однако мы не звери какие-то бесчувственные в этой игре. Мирри говорит, что может тебя понять и поэтому дает тебе еще один шанс вернуть все, что ты взяла. Но если к завтрашнему дню мы не получим своего, то этот никчемный придурок, которого ты зовешь своим сыном… Ну, начнем мы с его коленных чашечек. А потом будем двигаться вверх по этому тощему ублюдку, по дюйму за каждый час твоего увиливания. Но ты не беспокойся: мы не позволим ему отключиться, когда будем отрезать ему яйца. – Он весело усмехнулся. – Небольшая вивисекция, чтобы скоротать время, пока от него не останется ничего, кроме лужи крови с такой же ДНК, как у тебя.
Связь резко прервалась с мелодичным хлопком.
Тео чувствовал, как от страха его пробирает мороз. То, что угроза смерти была озвучена так спокойно и с описанием всех жутких подробностей, не оставляло сомнений: каждое сказанное этим человеком слово говорилось вполне всерьез.
Но если они были готовы сделать такое с ним, можно было только представить, что они собирались сделать с его матерью.
Глава пятая
Тео безвольно осел на диван рядом с неподвижной Клемми. Сердце гулко стучало в груди, горло пекло от выброса желчи. Мамин риг выскользнул из его руки и, покатившись, остановился у журнального столика.
– Это какая-то дурацкая шутка, – вслух произнес он, зная, что остальные его не услышат.
На самом деле он не верил в то, что это розыгрыш: кроме трех человек, сидящих в этой комнате, у него просто не было друзей, достаточно близких, чтобы его разыгрывать. Да и суровые интонации того человека тоже звучали более чем убедительно. Может быть, его мать оставила свой риг дома как раз для того, чтобы уклониться от этих звонков? Особого смысла он в этом не видел, но от совпадения этих событий по времени ему стало не по себе. Когда он поднял руку, пальцы его дрожали из-за всплеска адреналина в крови.
– Черт, – нервно пробормотал он, прижимая ладонь к колену, чтобы унять дрожь. – Полиция, – громко произнес он.
Да, он просто позвонит в полицию. Они во всем
