прервала свои занятия и показала, как пройти к дверям.
– Нечасто к нам заглядывают гости, – произнесла она по-датски с сильным акцентом. – Надо бы устроить праздник.
Вестник Смерти ответил слабой улыбкой и решил не упоминать о цели своего путешествия.
Ане и Свен жили на краю поселка. Их собаки при приближении Чарли вскочили – скорее с любопытством, чем со злобой; молодые доверчивые псы запрыгали позади старых крепких ветеранов, желая разглядеть чужака. Лайки были не просто данью старым традициям, лайки были необходимостью.
– На собаках мы охотимся на суше, а на каноэ – в море, – пояснил Свен, шесть футов три дюйма, волосы черные-пречерные, будто отполированные, кожа обветрена до красноты. – По-другому никак. – Он терпеливо подождал в холодном коридоре, пока Чарли снял ботинки, стряхнул одно пальто, стащил второе, следом зимние штаны, оставил на себе лишь несколько нижних слоев одежды из хлопка и флиса; когда гость стал наконец доволен, хозяин коротко кивнул и гаркнул: – Сюда!
Чарли проследовал в гостиную с камином; газ в него поступал из пропановых баллонов за окном. На полках стояли фотографии – Свен держит гарпун, Свен с собаками; Свен и Ане на ступенях маленькой церкви на холме над Оунавиком, в волосах у Ане белые цветы, поверх платья наброшена теплая шаль. Ане в окружении своих учеников, всех двадцати: младшему – пять, старшему – шестнадцать, школьники одеты в котиковые шубы. Свен и Ане чинят нарты; медовый месяц Свена и Ане в Риме, они неприкаянные, растерянные, щурятся от яркого света, бьющего в глаза.
Под снимками – телевизор с плоским экраном; на экране – беззвучная мелодрама про мор и путешествия во времени. У противоположной стены – топчан, укрытый стеганым одеялом и шерстяными пледами.
– Здесь будете спать, – сообщил Свен. – Завтраком мы вас покормим.
– Спасибо, но я…
– Вы собираетесь на лед, так?
– Так.
– Неудачное время. Лето было очень жаркое, ледники тают. Морская охота плохая – во сне может в море унести. На юге потоп, у нас ничего интересного.
Свен говорил по-английски четко, решительно, по делу, и Чарли подозревал, что по-датски или на калааллисут речь хозяина звучала бы так же резко.
– Что вы хотите увидеть? Северное сияние? Сейчас солнце заходит совсем ненадолго, сияния не видно; возвращайтесь зимой. Киты? Моря меняются, течения ведут себя неправильно. Белые медведи? Они вымирают. Вам грустно такое слышать? Правительство говорит – не переживайте, настало время больших возможностей, теперь все вокруг зазеленеет; но нарвалов мало, и птицы летают другими маршрутами, и все живое…
Свен умолк, помотал головой, отвернулся, чтобы Чарли не заметил ни единого проблеска чувств на его длинном непроницаемом лице.
– Я ищу профессора Уле, – нарушил тишину гость. – Мне сказали, что он временами наведывается сюда, в Оунавик.
Свен вновь повернулся – быстро, с любопытством, – и у Чарли мелькнула мысль, не сказал ли он чего-то плохого, не обидел ли. Затем Свен выпрямил спину и с непонятной гордостью
