кивает головой: «Сегодня читал».
Закалюжный не веря собственным ушам: «Где?!»
Семенычев, не понимая, что вскрывает вопиющее, дикое нарушение закона: «В кабинете у прокурора».
Разоблаченный прокурор суетливо встревает с вопросом: «Вы говорили, что допрос в отношении Вас длился целый день, а потом сказали, что следователь приехал в конце дня. Кто же Вас допрашивал целый день?»
Семенычев удивленно: «Как это кто? Оперативники».
Прокурор торопится, спешит, заваливает свидетеля вопросами, чтобы как можно дальше увести суд от повисшего в зале изумления: как мог прокурор накануне суда встречаться со свидетелем, показывать ему бумаги, на что-то настраивать его!: «Вы следователю заявляли, что оперативники оказывали на Вас незаконные действия?»
Семенычев насупился: «Нет».
Прокурор обличающе: «Почему?»
Семенычев: «Да он же, оперативник этот, рядом стоял! Мы же взрослые люди, – оглядывается на зал, – все все понимают».
Но прокурор прикидывается непонимающим: «От Вас требовали дать какие-то конкретные показания?»
Семенычев: «Требовали одного, чтобы я сказал, что Карватко просил дать ему алиби».
Прокурор настойчиво симулирует тупость: «Почему показания об алиби Вы все-таки дали?»
Семенычев проговаривает четко, раздельно и громко: «Я не хотел лишаться свободы».
Но прокурора ничем не пронять: «Почему Вы решили, что Вас обязательно лишат свободы?»
Семенычев сдавленно: «Я не маленький ребенок, понимал, чем кончится».
Квачков не выдерживает, требует прекратить издевательства прокурора над свидетелем. Каверин с облегчением бросает допрос, переключается на Квачкова, настаивает на немедленном удалении Квачкова из зала. Судья словно обрадовалась подвернувшемуся случаю. Она молниеносно принимает решение удалить подсудимого Квачкова из зала судебных заседаний вплоть до начала прений сторон. Три недели назад точно на такой же неоправданно дикий срок – до начала прений сторон – из судебного процесса, нарушая равенство сторон в суде, круша все законные, Конституцией данные права на защиту, судья Пантелеева удалила Роберта Яшина.
Понятно, что подсудимые Найденов с Мироновым, оставшиеся в одиночестве, горячо запротестовали.
Найденов: «Ваша Честь, потворствуя прокурору, так называемому государственному обвинителю, Вы переходите границы полномочий председательствующего суда. Это не дисциплинарные меры, это карательные меры, направленные на нарушение наших прав».
Жаждущий выместить провал и свой личный позор со свидетелем на всех, кто попадался ему под руку, Каверин прицелился теперь в Найденова: «Считаю, что Найденов оскорбил меня, назвав «так называемым государственным обвинителем». Прошу удалить Найденова до конца судебного заседания!»
Но судья решила, что на сегодня крови хватит, на поводу прокурора до конца не пошла, заявив: «Суд нашел убедительными доводы государственного обвинителя. Суд предупреждает подсудимого Найденова, что при повторении подобного поведения, Вы будете
