персов понятие святой и чистой страны ариев – Ирана, которому на севере противостояли варвары-антагонисты Турана.
Про древнюю Грецию можно упомянуть вскользь по причине того, что любому школьнику известно о том, что греки, или эллины, только себя воспринимали людьми полноценными в окружении диких и неполноценных варваров.
В древнем Китае отношение к своей стране сложилось как к «Срединной империи», «Поднебесной стране» по отношению к которой, весь остальной мир – лишь периферия, населенная дикарями.
Совершенно очевидно, что и у славянских племен Восточной Европы могло сложиться особое отношение к своей территории, как к стране святой, стране, находящейся под патронатом своих богов, территории, имеющую четкую границу, за пределами которой начинается мир чужаков, демонов и хаоса.
Мы не будем сейчас пытаться дать развернутую картину этого древнего гипотетически реконструируемого мироощущения нашего предка по причине недостаточности наших представлений о языческом периоде древней Руси, периоде, который был далек от той варварской дикости и примитивизма, которые ему обычно приписывали раньше.
Одно с уверенностью мы можем утверждать. Древние воззрения на свою землю как на преддверие неба, как на святыню получили свое полное осмысление и завершенное каноническое определение на Руси именно в лоне Христовой веры.
Финальным аккордом этого гимна своей земле как Святой Руси прозвучало послание старца Филофея из псковского Спасо-Елиазарова монастыря Государю Василию Иоанновичу: «Москва – Третий Рим, а Четвертому не бывать!».
Причем Рим в понимании монаха Филофея, это не только единая мировая империя. Это, прежде всего, – Новый Израиль, государственно оформленный Ковчег для Нового Завета, Истинной Христовой веры.
Святая Русь, ставшая Третьим Римом, оставшись к середине пятнадцатого столетия единственным православным государством, не перестала для русского народа оставаться прежде всего Русью, страною, осознаваемую религиозно как нечто целое, куда органически включены и представления как о последнем истинном царстве-империи, и о самих себе как о народе – хранителе истинной, православной веры, т. е. о Новым Израиле.
Удивительным чудом нашей истории, до конца нами не осмысленным, является то, что мы не просто стали Новым Израилем по праву последнего оплота Истинной веры, но и в силу промыслительных совпадений священной истории библейского иудейского народа и народа русского.
Параллели эти столь значительны, что не случайными совпадениями отдельных реалий, не искусственно создаваемыми волей правителей и духовных вождей нашего народа копиями, некими сакральными дубляжами, их назвать невозможно.
Как и древние иудеи, русские всегда были чужими среди других народов. Ни Запад, ни Азия никогда не признавали нас своими. Русский всюду чувствует себя чужим, инородным телом. Мы и сами, если не умом, то сердцем, чувствуем всегда нашу инаковость по отношению к остальному миру. Мы не Европа и не Азия и даже не Евразия,
