между его ног шлепнулся комок картофельного салата, слегка подкрашенный розовым фруктовым пуншем. Они с матерью не стали отсаживаться. Они словно бы вообще ничего не заметили. Не замечали они и того, как задергиваются шторы и занавески в окнах соседних домов: соседи готовились отрицать, что видели хоть что-нибудь.
Лука замечал лишь стены, тянущиеся вдоль улицы, где жила его abuela. Он, конечно, видел их и прежде, много-много раз, но теперь обратил внимание на одну особенность: перед каждым домом располагался такой же палисадник, как у бабушки; и каждый двор был спрятан за стеной – такой же, как у бабушки; сверху по каждой стене бежала колючая лента или проволока – такие же, как у бабушки; а попасть внутрь можно было только через запертую калитку – как и у бабушки. Акапулько – опасный город. Жители тут всегда осторожничают, даже в таких приличных районах, как этот. Особенно в таких приличных районах. Но на что годятся все эти меры, когда приходят такие мужчины? Лука положил голову на плечо матери, и та обвила его одной рукой. Она не спрашивала сына, как он себя чувствует. Отныне и впредь этот вопрос будет встречать лишь непонимание и боль. Лидия изо всех сил пыталась не думать обо всех словах, которые никогда не произнесут ее губы, о чудовищной пустоте на месте слов, которые она никогда не скажет.
По прибытии полиция перегородила желтой лентой с надписью escena del crimen улицу с обоих концов – чтобы перенаправить движение и освободить место для зловещей вереницы специального транспорта. Появилось множество полицейских, проходивших мимо Луки и Лидии с выражением наигранного почтения. Когда рядом возник старший следователь и начал задавать вопросы, Лидия на мгновение замялась, пытаясь сообразить, куда отправить сына. Он слишком мал, чтобы слушать все, что ей нужно сказать. Требовалось передать его на чье-то попечение на несколько минут, чтобы она могла ответить честно на самые ужасные вопросы. Хорошо бы отослать его к отцу. К бабушке. К тете Йеми. Но все они лежали мертвые на заднем дворе – так близко друг к другу, словно фишки домино. Да и вообще – все бессмысленно. Полиция не будет никому помогать. Лидия заплакала. Тогда Лука поднялся с земли и положил холодную руку на затылок матери.
– Дайте ей минутку, – сказал мальчик совсем как взрослый.
Вскоре следователь вернулся вместе с женщиной-судмедэкспертом, которая сразу обратилась к Луке. Приобняв его за плечо, она предложила ему посидеть в фургоне. Сбоку виднелась надпись: SEMEFEO[8]; задние двери были распахнуты настежь. Мами кивнула, и Лука отправился вместе с женщиной к ее машине. Усевшись, он свесил ноги над задним бампером. Судмедэксперт предложила ему запотевшую банку газировки.
Мозг Лидии, до того временно приостановивший работу, теперь справился с потрясением и снова начал соображать – но ворочался медленно, словно ил на дне реки. Она по-прежнему сидела на тротуаре. Следователь стоял рядом, загородив собой машину, в которой сидел ее сын.
– Вы видели стрелявшего? – спросил мужчина.
– Стрелявших,
