мотора их с Анной Степановной болтовня прекрасно долетала вперед, а значит, все пассажи про брак и бывших жен Морской тоже слышал. Впрочем, Галочка все равно потом сама бы ему все пересказала.
– Ну ничего! – продолжала воодушевленная поддержкой Анна Степановна. – Вскоре Дюшенька возвратит себе статус самого радушного хозяина. Мне комнату в том же доме и даже в том же подъезде дали, поэтому я помогу. Только баян надо будет найти. Какой званый вечер без музыки-то, да?
– Баян против вкусного чая? – засмеялась Галочка. – Даже не знаю, что победит!
– Мы победим! – откашлявшись, вмешался Дюшенька. – Потому что Владимир Алексеевич Рыбалов – начальник мой – во всем на высоте, а в бытовых вопросах недальновиден как пень. Вода их питьевая скоро кончится! Я вот как раз товарищу Морскому про непредусмотрительность нашего Владимира Алексеевича рассказ завернуть хотел, а вы своим щебетанием перебили.
Все притихли, слушая обещанную историю.
– Пришло нам месяц назад в военный отдел письмо от фронтовика, – начал Дюшенька. – И не кому-то там, а лично заведующему военного отдела горкома, то есть моему Владимиру Алексеевичу Рыбалову, адресованное. «Дорогой браток заведующий! – писал некий сражающийся в окопах лейтенант. – Мы с товарищем перед выездом на фронт решили, чтобы жизнь прошла не зря, взять да жениться на ком-нибудь стоящем. Пара дней у нас в запасе до отъезда из Харькова еще была. Познакомились с хорошими девушками, сходили в ЗАГС. Они обещали быть нам верными и ждать. Не знаю, как мой товарищ, а я переживаю. Прошу тебя: проверь и сообщи мне, жива ли моя жена и как держала себя при фашистах. На мои письма она не отвечает».
– Экий нахал! – не удержалась Анна Степановна.
– Вот и я так подумал, но мой Владимир Алексеевич Рыбалов – чудак-человек – просьбой проникся. Парень же, говорит, с фронта пишет, надо помочь! Что тут будешь делать? – Дюшенька притормозил, объезжая яму, и на миг замолчал, а Владимир расценил это как приглашение к ответу.
– Ну, – растерянно протянул он, – тут вам, наверное, к газетчикам надо было обратиться. Разыскали бы жену лейтенанта, взяли бы интервью. Если все в порядке, то и статья хорошая вышла бы, и объяснять, отчего с такими деликатными вопросами в душу девушке лезете, было бы легко. Репортаж о том, как жены ждут победы и возвращения мужей – святое дело. Если же все плохо, то лейтенанту этому лучше вообще не отвечать.
– О! – обрадовался Дюшенька, – сразу видно, товарищ Морской, ты в своем деле толк знаешь! Но мы тоже не лыком шиты. Вот прям как ты говоришь – так и сделали. Девушка, как оказалось, в своей квартире уже не жила, потому на письма и не отвечала. Разыскали репортеры ее новое место жительства, накатали статейку. Все чин чинарем – и любит она мужа, и ждет, и, по показаниям соседей, вела себя во время оккупации вполне достойно. Отправили мы тому лейтенанту газету на фронт. И что вы думаете? Приходит второе письмо, да еще понаглее
