Их много. Они напуганы, бегут быстро; это очень опасно. Вы двое поторопитесь в корраль, и, если сможете, стреляйте, чтобы они свернули в сторону.
С этими словами он побежал к вигвамам, чтобы разбудить спящих, а мы с Беллари поторопились к задней стене корраля, которая представляла, как обычно, простую конструкцию – три или четыре ремня из сыромятной кожи, натянутых между деревьями, к которым были привязаны несколько срубленных ивовых палок.
Пока мы там стояли, Беллари сказал мне:
– Мы их не развернем. Они растопчут нас.
Оно надвигалось – обезумевшее напуганное стадо. Топот копыт, треск сухих деревьев и ломающихся веток и кустов наполняли нас ужасом. Они были уже на виду нашего лагеря: Три Бизона и другие, выбежав из вигвамов, размахивали одеялами и плащами. Я повернулся, чтобы сказать Беллари, что нам нужно сделать то же самое, и увидел, что он ловко, как кошка, забрался на ближайшее дерево. Как же я на него разозлился! Мне стало страшно, когда появилось стадо – бурная река мохнатых, с острыми рогами и горящими глазами голов и горбатых коричневых тел. Их поток затопил рощу, не встречая сопротивления. Никогда за всю свою жизнь ч не испытывал такого страха. Я стал стрелять в них, приближавшихся ко мне – стрелял снова и снова, с небольшими паузами, надеясь тем самым заставить стадо свернуть и пробежать мимо нашего корраля. Большая корова, в которую я выстрелил, высоко подскочила и упала замертво в десяти футах от меня в тот момент, когда я хотел выстрелить в нее еще раз, боясь, что если я ее не остановлю, то мне конец. Я решил, что она сможет стать для меня прикрытием, подбежал к ней, лег у ее бока и стал стрелять снова и снова. И внезапно стадо исчезло, оставив лишь облако пыли, поднятое тысячами копыт, и я увидел, как Беллари спускается с дерева и берет свое ружье, которое оставил рядом с ним. Я не мог даже заговорить с этим трусом.
Оглянувшись на лагерь, я увидел, что один из наших вигвамов упал, и Три Бизона идет ко мне. Он сказал мне, что, несмотря на то, что они махали одеялами и стреляли, несколько бизонов побежали прямо на лагерь; один из них скакнул в сторону, к вигваму Ахкайи, его правый рог пронзил толстую обшивку вигвама и, продолжая бег, он повалил вигвам и потащил его за собой – и обшивку, и шесты, пока все не разлетелось на куски, оставшиеся вдоль его следов. Но, если не считать нескольких царапин, две женщины и двое детей, которые в нем спрятались, не пострадали. Когда я и Три Бизона отправились в лагерь, Беллари нагнал нас. Мы с ним не говорили, он с нами тоже, но его женщина видела его и много сказала ему о том, как он прятался на дереве. Из нас никто, ни тогда ни потом, не напоминал ему о его трусости, но все об этом помнили.
Мы подошли туда, где женщины Ахкайи успокаивали все еще плачущих детей. Там же собрались и все остальные, и все говорили о том, как было им страшно и о том, что думали они при появлении напуганного стада, и все продолжали говорить, пока наконец Три Бизона вдруг не крикнул:
– Хватит болтать! Стадо без причины не побежит. Его, несомненно, напугал военный отряд. Вы,
