острова, они радовались, что доплыли.
Наговорившись, они замолкли, как по команде, обняли меня со всех сторон, крепко прильнули и заплакали, все трое, уткнувшись в меня. Мне стало настолько тяжело, я уже чувствовал, что мир с момента крушения самолета стал совсем другим, произошло что-то страшное, непоправимое, понимаемое моим сознанием как жуткое предчувствие чего-то страшного.
Боль и их, и моя собственная слилась в одно невероятно тяжелое чувство, и я постарался отторгнуть все от себя, представляя, как закрываю глаза и ничего не вижу. Мгновенно все исчезло, мы молча стояли на берегу, обнимая друг друга, плакали и радовались, что живы, что встретились. Все пронесшееся у меня перед глазами я списал на усталость и игру воображения, разбушевавшегося от радости встречи с людьми. Нас вернули к действительности скрежет и звуки ломающихся досок яхты, ее стягивало с берега, разламывая одновременно о скалу. В носовую пробоину с шумом захлестывала вода, но она еще держалась на плаву. Надолго ли? Сэм, о чем-то крича, бросился на палубу. Мария объяснила, что он хочет забрать компас и бинокль, фонарик и винчестер, больше на яхте ничего нет, из порта они вышли на морскую прогулку, рассчитывая поплавать часа три-четыре. Я остановил его:
– Если дело только в этом, то не стоит рисковать, в моем укрытии все есть.
Мария громко перевела ему, Сэм послушался, вернулся, и мы пошли к моему пристанищу. Шли попарно, негромко переговариваясь. Николь спросила у Сэма, как я понял, бывал ли он в этой части побережья раньше, от городка ведь недалеко, на это он ответил, что несколько раз проплывал и что до их поселка отсюда более пятидесяти морских миль. Мария поведала мне, что она из России, из города Воронежа, приехала восемь лет назад по приглашению старшего брата, ставшего американцем после брака с девушкой из США, и до сих пор учится.
– Двоечница, второгодница? – попробовал пошутить я.
– Нет, уже второй институт, и, наверно, будет еще и третий. Учиться интересно, когда втянешься и начинаешь разбираться в предмете. Я закончила биологический, теперь учусь на биохимика, и еще мне очень интересна тема биоинженерии и искусственного разума на основе биохимических процессов, – улыбнувшись моей шутке, ответила Мария. Так, за разговорами мы подошли к катеру, и я широким жестом пригласил:
– Прошу проходить. Ты у меня на корабле, впрочем, он совсем даже и не мой. Я летел в Сан-Диего к родственникам, попал в авиакатастрофу, выжил… – попытался в свою очередь поведать свою историю я, но Мария остановила меня, приложив палец к губам:
– Расскажешь позже, им ведь тоже интересно. А я буду переводчиком, – указала она на спутников позади нас. Мы подошли, я запрыгнул на борт и повернулся к Марии, чтоб подать руку, но в этот момент она увидела медведя, развернулась и бросилась к отставшим немного друзьям с криком:
– Медведь, медведь! – те тоже развернулись и побежали бы впереди нее, но запутались все трое и упали в снег. Я громко и спокойно произнес:
– Мертвый он, не бойтесь, идем на корабль,
