карих глаз с волчьим золотым огоньком. Густые кустистые брови, которым не давал срастись небольшой прогал переносицы, излучавший потаенное свечение.
Собеседник, посол Соединенных Штатов Америки в Москве Александр Киршбоу, – полнеющее холеное тело. Женственные мягкие губы с блуждающей ироничной улыбкой. Нежный обволакивающий взгляд зеленых русалочьих глаз. Волнистые светлые волосы, из-под которых прозрачно светились перламутровые плоские уши. Белые мясистые руки с одиноким перстнем, напоминавшим глаз теленка, взятый в золотую оправу.
Местом их встречи служила резиденция посла «Спасохаус», где в небольшой уютной гостиной был накрыт стол на двоих. За окнами чудесно зеленел сад старинной московской усадьбы, цвели розы, солнечно брызгала и переливалась вода. Среди оконных, чисто вымытых стекол было вставлено одно – малиново-алое, полное сочных рубиновых лучей, которые ложились на паркет, словно в этом месте было пролито вино. Служители в белых камзолах, приносившие на подносах серебряные супницы и фарфоровые соусницы, попадали в лучи, пропитывались сочным вишневым цветом, и казалось, за их белыми туфлями по дубовому паркету тянутся мокрые красные отпечатки.
– Люблю сухое московское лето, жаркое, солнечное и слегка сумасшедшее, – произнес Киршбоу, наслаждаясь звуками русской речи, которой владел в совершенстве. – Впрочем, и зима в Москве великолепна, особенно крещенский мороз, смесь янтаря и лазури, малинового солнца и зеленого неба.
– Я знаю, Александр, вы работаете без выходных. Отказались от отпуска и не поехали в свой любимый Нью-Джерси. – Есаул старался быть любезным, для чего прикрыл настороженные недремлющие глаза, наблюдая за послом с помощью потаенного лобного ока, источавшего прозрачный луч. – Почему бы вам не оставить на пару деньков свой посольский кабинет и не поехать в какое-нибудь замечательное подмосковное место? Например, в Завидово. Там живет престарелый егерь, фольклорный человек. Он расскажет, как охотились в этих местах Брежнев и Громыко, Кастро и Хонеккер. Это он привязывал в кустах пойманного заранее кабана, чтобы престарелый Леонид Ильич мог застрелить зверя из карабина, подаренного ему президентом Никсоном. Хотите повторить этот выстрел?
– Василий Федорович, я не охотник до кровавых забав. Предпочитаю чтение Достоевского или посещение московских коллекционеров и антикваров, у которых иногда приобретаю изделия русской старины. – Отказ Киршбоу сопровождался легкой усмешкой, в которой Есаул усмотрел тщательно скрытую издевку над своим брутальным предложением.
– Ну что вы, Александр! Вы говорите о невинном подмосковном сафари, как если бы речь шла о кровавой оргии в Багдаде и Басре, где бурый песчаник так пропитался кровью, что стал краснее кремлевских стен. – Есаул не остался в долгу, помещая посла в круг эмоций, заведомо тому неприятных.
– Ваш Президент, Василий Федорович, недавно пролетел над многострадальным Грозным. Мне передавали, что он был так потрясен, что сравнил несчастный город с луной.
Киршбоу улыбался женственными губами, с ласковым превосходством над собеседником. И только перстень с оправленным в золото зраком жертвенного тельца говорил о принадлежности Киршбоу к касте жестокосердных жрецов.
– Нельзя сшить одной нитью ваше нападение на Ирак и нашу самооборону в Чечне, – с раздражением, уступая в изящном состязании, произнес Есаул.
– Искусство дипломатии в том, чтобы уметь сшивать и разрезать. Дипломаты – это закройщики, который шьют миру новый костюм. И как знать, где пройдет жесткий шов, а где мягкий вырез. – Неумолимость и угроза прозвучали в этих негромких словах. – Впрочем, вы правы, Василий Федорович, даже в самых неотложных трудах необходимо отыскивать возможность для отдыха. Я получил приглашение от господина Малютки и его очаровательной невесты Луизы Кипчак принять участие в их свадебном путешествии на теплоходе из Москвы в Санкт-Петербург. Отдых на воде среди изысканной российской элиты – о чем еще может мечтать иностранец, друг России, неутомимо познающий загадочную русскую душу?
– Вы правы, Александр, это будет великолепная свадьба богатых и очаровательных русских. Франц Малютка – самый крупный и успешный углепромышленник России, который не скрывает своих политических амбиций. Луиза Кипчак подарит ему не только славу несравненной обольстительницы и светской львицы, но и родословную самого либерального устроителя новой России, чья могила в Петербурге стала местом поклонения демократов. За ваше странствие по водам! – Есаул поднял бокал с белым шабли, метнув на посла угрюмый молниеносный взгляд.
Их беседа изобиловала необязательными любезностями и едва заметными колкостями, которыми они перчили коричневый, с лужицей незапекшейся крови стейк, занимавший большую часть тарелки. Разглагольствования двигались по плавной спирали, медленно приближаясь к центру, где помещалась сердцевина еще незатронутых тем. Так мякоть персика содержит каменную косточку, которую предстоит извлечь, расколоть щипцами, чтобы ощутить на губах пряную горечь истины. Приближалось время пудинга
