составил о нем мнение, сводилось оно к тому, что перед ним головоломка, разгадать которую ему пока не по силам.
– Inachis io, – нараспев произнес дядя. В те дни латинское название насекомого Гидеону ни о чем не говорило, но он навсегда запомнил, как восхитительно оно прозвучало, почти как заклинание. – Впервые этот вид описал, – продолжал Нейи, – сам Линней, его труды тебе, естественно, предстоит изучить. Весьма распространенный экземпляр, но оттого не менее прекрасный.
И опять Гидеону показалось, что это было не праздное замечание. Существовала некая договоренность, о которой он не ведал. На него возлагались какие-то надежды, суть которых была скрыта от него. Гидеон не помнил, чтобы по его возвращении домой отец что-либо ему растолковал, но очень скоро ситуация прояснилась сама собой. К тому времени, когда отец умер – а он после прожил еще восемь-девять месяцев, – Гидеона по протекции дяди определили в школу в Эшфелле, Камбрия, где мальчиков «недостаточно благородного происхождения», как выражался его первый учитель в том образовательном заведении, готовили для поступления в Кембридж и посвящения в духовный сан. В последний день первого учебного года его вызвали в кабинет декана, где, как и во все последующие годы по такому случаю, ему было зачитано короткое сообщение:
– Преподобный доктор вполне удовлетворен вашими успехами.
– Спасибо, сэр.
– Преподобный доктор дает согласие на то, чтобы ваше обучение продолжалось.
– Спасибо, сэр.
– Преподобный доктор в силу своих особых функций священнослужителя не имеет постоянного крова, а вынужден довольствоваться временным жильем того или иного рода, которое не может предложить тех удобств и развлечений, на какие обычно рассчитывает отрок. Посему до начала нового учебного года он вверяет вас заботам мистера и миссис Страчен. Домик смотрителя школьных угодий находится рядом и располагает свободной комнатой, которую никто не занимает с тех пор, как в семье случилась трагедия.
– Спасибо, сэр.
Так и прошли его школьные годы в Эшфелле: он учился и жил, оберегаемый от нужды и неподобающих развлечений. Переехав из Эшфелла в Кембридж, Гидеон сменил унылые дворы со скрипучими водостоками на красивые площадки с ухоженными газонами, на улицы, где стены домов оплетали цветущие растения, а на мостовых не утихал беззаботный смех. Правда, его собственное существование почти не изменилось. Вместо декана в Эшфелле дядя с ним теперь общался через контору адвокатов на Ньюмаркет-роуд, а те, с каким бы вопросом он к ним ни обратился, будь то осень или весна, всегда отвечали одно и то же.
– Когда дядя будет чуть меньше занят, чтобы я мог навестить его и лично выразить ему свою благодарность?
– Мы не получали указаний на сей счет.
– Он хорошо отзывается обо мне? Говорит, что я должен достичь таких же высот, как и он?
– Мы не получали указаний на сей счет.
– Что
