происходящем по отрывистым командам и переговорам механика-водителя с командиром. Но самое удивительное было в том, что я знал, что мне следует делать в той или иной ситуации. Словом, я был танкистом. Пока мне было неизвестно, как меня зовут и какое за танковой бронёй число. Судя по тому, что командир, а он же по совместительству и наводчик, вручную крутил маховики наведения орудия и поворота башни, танк был времён Великой Отечественной войны. Осталось только узнать: это начало её или окончание?
Надо же, попасть в самое пекло боя, да ещё в железную громадину, то и дело сотрясаемую летящими в неё снарядами и осколками! В такой ситуации сложно определиться со временем.
Я глянул в боковой башенный перископ. За мутным стеклом проглядывался участок занесённой снегом земли. Зима.
– Командир, Т-21,– раздался взволнованный голос механика.
И тут же, словно подтверждая сказанное, от башенной брони вновь отрикошетил вражеский снаряд.
– Накось, выкуси! – злорадно усмехнулся командир. – Жорка, бронебойный! – это уже ко мне.
– Есть бронебойный! – прокричал я, поддаваясь всеобщему азарту боя.
Латунный бочонок скользнул в разинутую пасть казённика, а я подумал, что по крайне мере со временем года и моим именем всё понятно. В этой жизни меня будут звать Жоркой, стало быть, Георгием.
– Короткая! – послышалась команда командира.
Секундная остановка, и выстрел.
– Есть! Горит! – послышался ликующий голос четвёртого члена экипажа.
После чего раздалась длинная пулемётная очередь. Это вступил в бой стрелок-радист. Я представил, как он скрупулезно прошёлся огненным веером по выскочившим из горящей машины фигуркам в чёрных комбинезонах.
– Крындец вам, а не Москва! – удовлетворённо прокричал он, когда пулемёт умолк.
Прибавив некоторые уточнения к своим размышлениям: зима сорок первого – сорок второго, битва за Москву, я тут же ругнулся про себя: «Чёрт побери, в тяжёлые времена забросила меня судьба!» «Не судьба, – поправил меня внутренний голос. – А глупость твоя».
– Командир, приказ «Второго»: «Отход», – проскрипел в наушниках голос радиста.
– Серёга, на исходную! – это уже командир механику.
Танк, натужно завывая дизелем, несколько раз дёрнулся, но сдвинуться с места не смог. Механик, уцепившись обеими руками за рычаг переключения скоростей, безуспешно пытался включить заднюю передачу. Мы вмиг стали живой мишенью. По броне зацокали пули и осколки.
– Что, опять? Валера, помоги ему! – зло крикнул командир.
Радист ухватился за рукоять с другой стороны, и, поддаваясь двойному усилию, со скрежетом шестерёнок, рукоять заняла нужное положение. Взревел двигатель. Скакнув резвым жеребёнком, машина устремилась к нашим позициям.
– Чует сердце моё, из-за этой чёртовой коробки передач словим смертушку на себя! – крикнул механик.
Немецкий лёгкий танк.
