приникнув друг к другу, кружат пары. Но через час в зале надышали так, что можно было снимать шинель.
Пашка с Татьяной постоянно куда-то исчезали, а я стал объектом для внимания двух её подружек – серьёзной Веры и смешливой Тамары.
– Товарищ орденоносец, почему не приглашаете девушек на вальс? – кокетливо поинтересовалась Тамара.
А я к своему стыду, как дитя своего времени, вальс танцевать не умел. Молодёжь семидесятых – восьмидесятых активно налегала на танго и всякие быстрые «дёр- галки» типа «шейка».
– Рана, – многозначительно покосился я на гипс.
– А мы аккуратно, – хихикнула Тамара. – Мы очень нежные. Правда, Веруня?
– А, была не была! Разрешите? – галантно склонил я голову, приглашая молчавшую до сих пор Веру.
Девушка благосклонно кивнула головой, и мы пошли в круг. В это время какой-то шутник переставил иглу на другую мелодию, и в зале зазвучала кадриль.
«Твою мать!» – выругался я про себя. Если вальс я мог ещё как-то сманеврировать, кадриль для меня была тёмным лесом. «Что, орденоносец, влип?» – ехидно поинтересовался внутренний голос. Этот гадёныш молчал только во время боёв, а когда в мире было спокойно, он начинал выёживаться. «Наши не сдаются!» – ответил я и очертя голову ринулся в вихрь танца.
В скором времени девчонки так меня закружили, что я взмолился:
– Что у нас ещё в программе, кроме танцев?
– А что бы вы хотели, товарищ старшина? – скромно потупила глазки Тома. – Мы девушки скромные, и мамы нам ещё не всё разрешают.
– А, может быть, для героя-танкиста сделаем исключение? – отвела взгляд в сторону Вера.
– Не знаю, не знаю, – пожала плечами девушка. – Как просить будет.
– Вы это, девчонки, – пересохло у меня в горле. – Здесь у нас спирт имеется.
«Коньяк-то, идиоты, выдули», – подумал я с запоздалым сожалением.
– Может, посидим где?
– Не знаю, не знаю, – томно потянулась Тома. – Если только у Веры, у неё мать сегодня в ночную смену. У неё и патефон есть, и пластинки хорошие.
– Все идём к Верке, – услышав окончание разговора, вмешалась вынырнувшая из толпы Татьяна, – танцы до утра!
– Товарищи бойцы, – встретил нас морозный вечер бодрым голосом начальника патруля. – Ваши документы и увольнительные удостоверения.
Мы переглянулись, придётся ночевать в комендатуре. А так всё хорошо складывалось! И откуда их черти принесли? И убежать не убежишь, оба полукалеки.
– Живее, старшина! – видя, как я левой рукой пытаюсь расстегнуть пуговицу на шинели, повысил голос начальник патруля, молоденький ещё совсем лейтенант.
– Послушай, лейтенант, – попытался что-то сказать Пашка.
– Обращайтесь на вы! – Голос паренька едва не сорвался на фальцет. – Вы много себе позволяете, фронтовики!
Всё ясно, у парня сложился комплекс неполноценности по отношению к фронтовикам.
– Товарищ командир, им завтра уезжать, –
