слышишь, как это глупо звучит? “Тому… той… Кому они предназначались”. Да, люди будут ржать над тобой. Будут смеяться тебе в лицо, а ты будешь тратить свое время и силы на неоправданные поиски! Я же знаю тебя! Ты уйдешь в это с головой, а в результате набьешь себе шишек, разочаруешься в жизни и приползешь домой, как побитый кутенок. А я буду тебя выхаживать. Ведь так бывает всегда. Все твои увлечения обращаются мировой катастрофой. А это именно увлечение. Забава. Ты воображаешь себя рыцарем на белом коне. И будешь доказывать людям, какой ты правильный и бескорыстный. А сам останешься в дураках. Тебе только Санча Пансы не хватает. Нет, я не против честности и бескорыстия, но был бы в этом хоть какой-то толк!
Я понимал, какой трудный выбор стоял перед Миленой. Прикарманить чужое добро, о чем никто не будет знать, кроме меня. Или благородно отказаться от свалившегося счастья и кинуться на поиски чужих и совершенно неизвестных людей.
Она сказала: “что мы будем делать”! А значит, не хотела брать на себя ответственность за последствия единоличного решения. Ей необходимо было знать мою точку зрения. Она же не могла упасть в грязь лицом передо мной, своим единственным мужем. Я все-таки не чужой для нее человек. Иначе ей пришлось бы убрать меня как свидетеля. А я такой мысли даже допустить не мог. Я видел, как ей хотелось оставить эти побрякушки. И единственный выход для нее – склонить меня на свою сторону. Воззвать к моему разуму. К моей совести, в конце концов. Что Милена и попыталась сделать.
– Какому хозяину ты собираешься возвращать? Может, уже умерли все?
– А если не все?
Я даже мысли не мог допустить прибрать к рукам чужую вещь! Я обязан сделать все, что в моих силах, чтобы вернуть серьги тому, кому они должны принадлежать по праву. И обсуждать тут нечего. Тем более если они стоят «целое состояние».
И это не показная честность или сказочное благородство. Это простая уверенность в своей правоте. Как необходимость дышать. И разве могло быть иначе? Я не знал, почему в моей голове все сложилось именно так. Хотя осознавал наличие других мнений. Точнее, одного другого. Того, на которое намекала моя супруга. Того пути, на который она пыталась меня вывести. На эту кривую дорожку, на которую мой внутренний диссидент не хотел становиться. Да! Это был именно он! Упертый баран, для которого не существовало чужого мнения.
Но отказать Милене прямо сейчас, в лицо, я не мог. На это у меня не хватало духа. Нужна была пауза. Мне, по крайней мере. Потому как Милена для себя все решила.
– Ты ужинать будешь? – задумчиво произнесла Милена, рассматривая записку с именами.
Мысль о том, что я стою у нее на пути и она меня ночью прирежет, опять сверкнула в голове, как отражение новогодней мишуры. Что, естественно, меня развеселило. Конечно же, это была чушь. Но смешная! И я решил поделиться ею.
– Любимая, ты же не отравишь меня из-за этих серег? Правда?
– Господи, ну что ты такое городишь? Просто я хочу, чтобы ты все как следует обдумал. Не порол горячку… А то с тобой последнее время что-то странное происходит. Ты как эту машину купил, сам на себя не похож.
