планировал к тридцати пяти годам – выполнил. Все есть…
– Что у тебя есть, нищита милицейская? – съехидничал Женька.
– Все! Звание, должность. Заметь, не «на земле» сижу, в Главке. Дальше по списку: квартира, машина, деньжата кое-какие… Жена, дочь-красотуля… Друган есть! Ни за какие бабки не купишь!
– Так и помрешь идиотом! – засмеялся Женька. – Ладно, бабла мы нарубим. Без проблем. А карьера? Пора к кормушке пробиваться!
– Карьера, Жека, под вопросом. Повисла. С приходом Перельмана потянуло сквознячком. Копает, что ли, не пойму, – Калмычков наполнил рюмки. – Давай, за удачу! Она мне понадобится. Прокололся где-то…
Женька поперхнулся лимончиком.
– Ты, прокололся? Не смеши…
– Спинным мозгом чую, – сказал Калмычков. – После твоих соплей, когда по первой выпили, «бзик» заскочил. Аж переклинило.
– Ты просто устал! – замахал руками Женька. – Бумаги кого хочешь до «бзика» доведут. Какие проколы? Дела – как в аптеке!
– Нет, Женя, ты меня знаешь. На ровном месте волну не гоню. Что-то будет…
– Будет – не будет!.. Устал! Кризис среднего возраста. Климакс-с-с… Хы-хы…
Женька принялся разливать коньяк в маленькие калмычковские рюмочки – память о водочном периоде.
– Когда посуду нормальную заведешь? – журил он Калмычкова. – Рука устала… Сейчас жахнем, дождемся конца твоей каторги, и в баньку! Смоем «бзики», взбодримся. Там новых девок завезли, я тебе рассказывал…
Жахнуть они еще успели, успели и закусить. Но банька для Калмычкова отъехала в необозримое будущее вместе со звонком телефона. Звонил Перельман.
– Как обстановка? – справился он у Калмычкова.
– Нормально, – ответил тот.
– Отдыхаете, значит, – гул стадиона прорывался сквозь занудное перельмановское мычание. – Что хочу сказать. Здесь возможны эксцессы. Фанаты и прочее. Застрянем надолго. Слышите?.. А генерал задачу ставит: на Лиговке, где-то, суицид непонятный. Газетчики, телевидение понаехали… Кто, что – я не в курсе… Местные там работают. Нет, нам ничего расследовать не надо. Генерал хочет предупредить возможные недоразумения. На месте разберитесь!.. Да!.. Генерал лично вас велел послать. Остальные заняты. Поезжайте, Николай Иванович, утром доложите.
Калмычков положил трубку. Бросил взгляд на часы: двадцать два девятнадцать. Запомнил.
– Гавкнула наша банька, Евгений! Разбегаемся… – банканул преждевременный посошок. – Досидеть не дал, засланец хренов!
Женька выпил и засобирался.
– Моя банька, положим, не гавкнула…
– Душу не трави, сволочуга. К жмурикам еду! Страсть люблю ночью, да под коньячок.
На том и расстались.
«Ничего не меняется в ГУВДе! – мысленно возмущался Калмычков. – Хоть бы раз у дежурного оказалась машина. Хоть бы раз! То «через час будет», то «все на выезде». Или водители болеют, или срочный ремонт.
